Две недели назад на совещании, где обсуждался план штурма Берлина, маршал Г. К. Жуков заявил, что сроки меняются, обстановка требует немедленных действий. Командующий фронтом поставил конкретные задачи перед каждой армией и закончил свое выступление словами:
— При любых условиях Берлин должен быть взят нашими войсками.
Мы понимали, что в эти дни история шла с нами рядом. Как ни старался водитель Гриша Мирошниченко — по обочине, через лесок, через овраг — вырваться вперед, нашу «эмку» затерло, и мы решили переждать. Вышли из машины, чтобы хоть немного размяться.
— Смотри, — сказал Борис Горбатов, — все на запад, на запад, ни одной машины на восток! — и он громко рассмеялся. — А помнишь в Донбассе, все на восток, на восток… Вот, брат, как меняются времена.
«На восток шли машины мимо Острой Могилы. На Краснодон, на Каменск, на Северный Донец и Дон. Все вокруг было объято тревогой, наполнено криком и стоном, скрипом колес, скрежетом железа, хриплой руганью, воплями раненых, плачем детей, и казалось, сама дорога скрипит и стонет под колесами, мечется в испуге меж косогорами». Так начинался роман Б. Горбатова «Непокоренные».
Мне припомнился один эпизод из тех дней. У переправы скопились машины, орудия, танки. Стоял невероятный шум. Стреляли то сзади, то впереди. И вдруг среди этой сутолоки раздалось пение. Мы увидели лодку, плывшую к южному берегу Дона. Сидевшие в ней бойцы под аккомпанемент баяна пели «Катюшу». Ветер рвал мелодию, и ее заглушали орудийные раскаты.
Веселая лодка была столь неожиданна и так не сочеталась с окружающей действительностью, что озадачивала. Молодые бойцы открыто бросали вызов неудачам. Их воля была сильнее окружавшей их невеселой реальности. Солдаты временно уходили за Дон, но душой и сердцем они не отступили ни на шаг. И в этом состоял великий смысл борьбы никогда не покоренных людей. Нужно было только время, чтобы она, эта живительная щедрость, как сжатая пружина, расправилась и показала свою силу.
Воспоминания, навеянные Горбатовым, постепенно улетучились, а наша машина тем временем перебралась на другую дорогу. И хотя она тоже вела к Берлину, но не была похожа на ту, которую мы только что покинули.
Со стороны фронта в тыл шагали длинные, серо-зеленые колонны пленных солдат германской армии. Уныло брели они по разбитой дороге, не обращая внимания ни на нас, ни на что другое. Обреченность чувствовалась в каждом их движении, опущенных плечах, в руках, повисших плетью.
