Откат после использования наступил подозрительно быстро. Желудок скрутило жгучей болью. Согнувшись крючком, Рвах прислонился к косяку двери.
Во рту появился странный привкус и, сплюнув на пол, он увидел кровавую слюну со сгустками черной субстанции.
— Рэм! — ему едва хватило сил позвать девушку, когда его скрутила судорога.
В ту же секунду дверь открылась, и Рвах упал на пол. Его глаза закатились, белки смотрели из глазниц как очерченные углем бельма, пальцы на руках скрючились от судороги. Вокруг него кружились черные кусочки пепла.
Рэм открыла окно и крикнула, чтобы позвали шамана.
До мага было невозможно дотронуться, он весь пылал черными всполохами. Девушка вспомнила, что этот огонь она уже видела в тот вечер, в Академии.
— Что с ним? — первым в комнату прибежал Ринт.
— Не знаю. Но я это уже видела, он был в Академии и мети…меди..? — от волнения она никак не могла вспомнить правильное слово.
— Медитировал? — Ринт обернул руки тряпкой и втащил Рваха в комнату.
— Да! — Рэм сорвала с кровати простыню и замоталась в нее.
В коридоре столпились работающие в гостевом доме люди, еще бы не каждый день такое «огненное» представление.
— Разойдитесь! Дорогу мне! — к ним спешил Шеннер с пуком травы под мышкой и ведром воды. Окинув взглядом, помещение он указал Ринту, оттащить мага к противоположной стене. Едва он окатил его водой, огонь потух. Рвах вдруг открыл глаза и посмотрел жуткими бельмами на старика.
— Увидел? Увидел? Увидел? — голос был совершенно не похож на голос парня. Множество тонких голосков сплелись в один и визгливо хихикали.
— Почуял.
И, прежде чем маг успел рвануться в окно, Шеннер кинул в него травой. Тело мага словно потеряло все кости и плавно опустилось на пол.
— Ринт, держи ему руки, Рэм — ноги! — старик раскручивал над Рвахом каменную курильницу, из которой вился едкий дымок.
Они едва успели прижать его к полу, как судороги изогнули его до немыслимого состояния.
— Дед, что это? — молодой шаман с ужасом смотрел на извивающегося, как червяк, мага.
— Держи и не отвлекай! — по лбу старика прокатилась капля пота, потом вторая, но Рваха стало отпускать, и через несколько минут он совсем затих.
Первым ощущением, когда Рвах пришел в себя была боль. Даже не так, а БОЛЬ!
Ломила абсолютно каждая косточка, а каждая мышца решила напомнить ему о своем существовании.
— Мы, кажется, перестарались… — он посмотрел на комнату, разгромленную постель и запачканную в саже Рэм.
— Не вы перестарались, а твой дар. Неужели в Академии тебя не научили простейшему контролю? — старик недовольно поднялся с пола.
