Зеба смотрит на нас. Она всхлипывает и улыбается одновременно.
— Мы все знаем, что Фабио был распутным ублюдком, — ворчливо говорит она, и в ответ на это заявление раздаются крики одобрения и аплодисменты. — Его последним желанием было уйти роскошно, и хотя он никогда не говорил, что именно имеет в виду, мы с Фло кое-что приготовили. Нам кажется, ему бы понравилось.
Открывается боковая дверь, огни тускнеют, и «Танной»[3] начинает играть «Эй, большой Спендер». Появляются шесть танцовщиц, их лица закрыты масками, на которых наклеена фотография Фабио. Они высоко задирают ноги, юбки разлетаются, обнажая бедра, корсеты, усыпанные блестками, туго подпирают груди. Девицы двигаются по спирали вокруг гроба, пробегают между рядами прихожан, потом собираются у гроба и устраивают стриптиз. Многие мужчины издают ободряющие крики и свист, и некоторые женщины им вторят. Все смеются и улыбаются, хотя улыбки смешаны со слезами. Первая девушка срывает с себя корсет под пронзительные крики. Потом вторая, третья, и так по очереди все шесть девушек обнажаются, исполняя непристойный танец, с масками Фабио на лицах, вихляя бедрами и грудями.
Впав в неожиданный для себя самого экстаз, я чуть не пропускаю вынос гроба. Пока танцовщицы извиваются в проходе между скамьями, гроб скользит к выходу по ленте конвейера, навсегда пропадая из глаз. Когда он проплывает мимо, я отдаю ему честь и желаю доброго пути.
— Если это не удовлетворило старого похотливого козла, то он слишком привередлив, — бормочет своему мужу одна из его дочерей, сидящая передо мной.
— Что его действительно порадовало бы, — отвечает он, — это если бы они запрыгнули в гроб и потерлись о его кости.
Пока я хихикаю над их комментариями, музыка стихает, огни снова становятся яркими, стриптизерши подбирают свою одежду, делают финальный поклон публике и собираются уходить. Скорбящие, находящиеся ближе всего к выходу, уже готовы вернуться в дом Фабио для бдения у гроба. Я остаюсь сидеть около стены, ожидая, пока публика очистит выход. Оглянувшись, я замечаю одну из стриптизерш, стоящую поблизости. Трудно проследить направление ее взгляда, поскольку на ней маска Фабио, но, похоже, она смотрит на меня.
Я неловко улыбаюсь, стараясь не слишком пялиться на ее груди. Потом она снимает маску, и я забываю про все на свете. Это Ама Ситува!
У меня отваливается челюсть. Она бросает в меня маску Фабио. Инстинктивно я наклоняюсь, чтобы избежать удара. Когда я поднимаю голову, ее уже нет. Не успевая посоветоваться со своим здравым смыслом, я вскакиваю с места и бросаюсь к выходу, сметая на пути людей, и, не обращая внимания на их возмущенные крики, ныряю в дверь и мчусь по коридору.
