— Ерунду городишь, дружище. Какая тебе премия после смерти? Зачем она? Меня интересует только то, что происходит при жизни. Ясно?
— Ясно, но у меня больной отец.
— А-а, — Конд деликатно шевельнулся на стуле, — я забыл, тогда конечно…
Мы помолчали несколько минут. Неожиданно Конд резко встал, сделал два круга около столика, за которым мы сидели, и снова сел, с грохотом пододвинув стул. Его осенила какая-то идея.
— Скажи-ка, Ан, когда прекращается прием документов?
— Не знаю точно, кажется, через три дня.
— А кто подал, знаешь?
Я перечислил имена астролетчиков.
— Хорошие все ребята, — сказал он, — тем лучше, мы договоримся с ними.
— О чем? — недоумевал я.
Он еще ближе пододвинулся ко мне.
— Не решить ли нам это дело жребием?
— Жребием?
— Ну да! Разобьемся на пары, кто с кем хочет лететь и вручим нашу судьбу случаю. По крайней мере здесь хоть что-то будет зависеть от нас самих, а не от чиновников управления.
Я задумался.
— Но документы уже поданы!
— Их оставит только тот, кому повезет.
— Гм… ну, а если кто-нибудь не возьмет документов, хотя жребий ему и не выпадет?
— Тогда… — Конд задумался. — Да ты что, сомневаешься в товарищах, что ли?
— В тех, кто уже подал, не сомневаюсь, но осталось еще три дня и мало ли кто приедет. Ромс, например. Ты за него можешь поручиться?
Лицо Конда потемнело. Заметив это, я вспомнил, что у него с Ромсом произошла какая-то ссора. Об этом все говорили, но подробностей никто не знал.
— В таком случае подождем еще три дня. А ты видел кого-нибудь из наших?
— Нет, я только сегодня прилетел.
— Я тоже. Нужно будет увидеться и поговорить. Сам-то ты как относишься к этой затее?
По правде говоря, она меня не воодушевила. И там и там жребий. У меня не было громкого имени талантливого эвездолетчика, которое предоставило бы мне какие-нибудь преимущества на конкурсе. Я был середнячком, как и все, подавшие документы, поэтому выбор конкурсной комиссии должен быть в известной мере случаен. Конд предлагал взять этот случай в свои руки и при удаче обеспечить себе желаемого партнера.
Что ж, в этом был некоторый смысл, и я не стал ему возражать.
— Значит решено? — сказал он, выливая себе в рот остатки оло. — Ты где устроился?
— Пока нигде.
— Пойдем со мной, у меня есть пристанище, на двоих места хватит.
Я хорошо помню тот вечер, ставший поворотным в моей судьбе. Такие часы не забываются. Все, подавшие на конкурс, собрались во второсортном баре на углу Кракоро-риди и Южной магистрали. Помещение это неважное, зал почти треугольный, здесь улицы пересекаются под острым углом. Было сыро и промозгло, только солнце, врывающееся в многочисленные окна, обогревало редких посетителей. Мы и выбрали это место только потому, что здесь мало кто бывает. Шумное сборище астролетчиков привлекло бы к себе ненужное внимание, а мы этого вовсе не хотели.
