Вичка очень любит рекламу. Там всегда солнышко и голубое небо. И у всех мам есть белозубый, красивый, как Никон, папа. И все улыбаются и любят друг друга. Там хорошенький мальчик, похожий на Серёжу, приговаривает: «Милки Вэй, Милки Вэй», – и ворует конфету. И мама его не шлёпает и не обзывает воришкой, а ласково окликает: «Сыщик!». И даёт конфет сколько влезет. Мальчик заливается смехом. Никакой он не хорошенький, а гадкий, и смех у него противный.
А ещё, если потерявшаяся девочка в рекламе отыскивается, то её осыпают поцелуями и говорят: «Принцесса, солнышко, кнопочка, милая, мы чуть не умерли от страху!»
– Тварь, сволочь, мы чуть не умерли со страху! – кричали баба Дора и вызванная по телефону Жужа. Это когда Вичка пролезла между прутьями детсадовского забора, и они с Серёжей сидели на веранде и болтали ногами во время прогулки, целых два часа. А баба Дора и жужжа гудящими ракетами метались по скверу.
Вичка мечтает о дымчатом котёнке. Но мама Юля привезла хомячка, из-за чего был страшный шум, будто в квартире начался пожар. «Лучше бы колготки ребёнку купила!».
Но делать нечего. Покричали и поселили хомячка у Жужи в старом, мутно-зелёном, слоистом аквариуме.
Однажды хомяк – Вичка назвала его Серёжа – простудился. Ей показалось, что он горячий. Когда у Вички температура, её клали в холодную ванну.
У Жужи в столовой стоял старый самовар. Когда он остывал, из краника в подставленное блюдце капала вода. Вичка выплеснула накопившуюся воду, опустила хомяка Серёжу в блюдце. Это будет его холодная ванна. А сама побежала играть. Спохватилась к вечеру, когда Серёжа уже разбух от воды…
Лучше не думать, а то непрошенные слёзы наворачиваются. Вот тоже странно: разве кто-нибудь просит, чтобы слёзы пришли?
Из щели прямо под Вичкиным носом вылезла сонная зимняя муха. Оправила мятые крылья, попыталась взлететь, но опрокинулась на спину и зажужжала, и завертелась на месте, как пропеллер. Подпрыгнула и поскакала тяжёлыми скачками, как жаба, по своим делам. Вичка тоже скакнула за ней.
– Виктория, марш в угол. Время ещё не вышло.
– Жужа, а купи велосипед, – вспомнила Вичка. Сегодня ей приснился чудесный сон. У неё был дрессированный велосипед. Он сам во сне послушно катился рядом, сам поднимался по лесенке, как собачка.
У Серёжи есть яркий блестящий велосипед на четырёх колёсах. Он разгонялся и небрежно и красиво, не глядя на Вичку, делал круги и проносился мимо забора.
– Я не собираюсь перекладывать груз с души на Бога, – сердится Жужа в телефон. – Я достаточно сильная, чтобы нести этот груз самой. Я не пойму: каяться – это осознавать, что делаешь плохо, и никогда не повторять? Или пытаться исправить грех, и срываться, и повторять снова и снова… То есть постой, сейчас сформулирую…
