И меня заперли. Я как раз успел к ужину. Картошечка-грибочки, а не комбикорм из дерьма, как на Абунданции. Робопес же в виде ящика отправился на полку. Меня заперли, ведь никто не знал, кто я такой, впрочем, этого не знал и я сам. Кроме трехразового питания было еще одно удобство – сквозь тонкие до незаметности прутья клетки я видел стену из металлического стекла, а за ней ледяной мир вплоть до самого его «горизонта».
Время текло так тягуче медленно, что казалось – намазывать его можно. Больше всего скучал я по общению со своим псом; у него хоть нет речевого интерфейса, но он мастер по собачьим трюкам. На моем персональном чипе, конечно, имелся таймер, однако секунды потеряли смысл, стали страшно длинными. Прошло сто тысяч кошмарно длинных секунд и вдруг остановка– ледяной небосвод, где-то поближе к «горизонту», прорвало. Вместе с неудержимыми потоками ледяного крошева и огромными облаками мгновенно леденеющего пара из него вываливалась отнюдь не потенциальная опасность.
Что-то похожее на здоровенных пиявок, оснащенных кучей вращающихся дисков с зубцами, пробивает верхнюю границу города, плавя и пробуривая лёд. И скрывается с глаз, уходя вглубь через нижнюю границу города. А через пробоины, одна за другой, в ледяную полость, освоенную городом, влетают шипастые сферы, которые смахивают на модели вирусов в крупном масштабе, смастеренные для музея – каждое на десяток метров диаметром. Достигнув поверхности, они катятся, лопаются, из них грудами вываливаются роботвари инсектоидного типа, юркие и быстрые. Они, конечно, никак не сигналили – их боевые алгоритмы не требовали общения в радиодиапазоне, чтобы не иметь уязвимости – но я словно слышал мощное хоровое стрекотание.
Какое-то время мне казалось, что я единственный свидетель этого нападения, но тут заверещали сирены и я увидел, что по вторгнувшейся робонечисти открыта стрельба из верхних и нижних полусфер домов-грибов. Это, похоже, заработали гранатометы местного ополчения. Огни термитных боеприпасов спекали и сжигали нападающих, но теми по-прежнему кишмя кишело. Шипастые сферы продолжали ссыпаться сквозь проломы в ледяном «небосводе» и катиться к городу.
Черный поток робинсектов, достигнув первой из грибообразных построек, стал выстраивать вокруг нее вроде как фасадные леса, а потом безжалостно проткнул ее, сразу в тысяче мест. Немного погодя она потрескалась – в трещинах были видна играющая огоньками губчатая масса. И несчастный наноплант рванул, разлетевшись густым облаком тлеющих угольков. А ведь следующий удар придется именно на тот «грибок-теремок», в котором нахожусь я. Почувствовалось, как все мои органы стекают в пятки. Чего я не хочу больше всего на свете – чтобы меня сожрали в клетке.
