Открылись ворота седьмого дока и мы чинно вплыли в подходной тоннель. Борт-шкипер, принимая сигналы от лоцманской системы порта, аккуратно превращал их в команды для маневровых двигателей. Пока что ни один из них не барахлил. Я ведь с судовой механицей тестировал их накануне – до сих пор засосы от её поцелуйчиков болели.
Но в тот момент, когда доковые ворота уже должны были захлопнуться за нами, в щель проскочило семь треугольничков – я их сразу опознал, легкие истребители с фрегата Альянса.
Легкие-то они легкие, но нам хватит и легчайшего с одной скорострельной мелкашкой на турели. Я переключил борт-шкипера в консультирующий режим и перенял управление на себе.
И хотя лоцманская система показывала нам курс прямо, взял право руля.
– Вы нарушаете предписание дирекции порта, это чревато аварией и большим штрафом, – подключив эмоциональный интерфейс, недовольно пробубнила лоцманская система.
– У меня дисфункция правого маневрового двигателя, угрожает навал на стенку, – отбрехался я.
– Хорошо, стоянка в седьмом доке отменяется, двигайтесь в правый тоннель, вас примет портовый манипулятор.
В тот момент, когда портовый манипулятор должен был зацапать нас, я прибавил ходу в направлении терминала навалочных грузов, а истребители начали палить из своих гауссовских пушек зажигательными боеприпасами.
Я сбрасываю секцию второго трюма и большинство выстрелов приходится на нее. Однако несколько разрывов украшает ворота терминала. Теперь мне будет легче проломить их носом нашего грузовика.
Не проломил, а снес напрочь – их уже разъело бескислородное горение. Миновав терминал, «Ламборгини» влетел в тоннель, ведущий в заброшенные горные выработки. В это время и случился бунт на корабле. Буфетчица, принесшая кофе на мостик, попыталась выплеснуть мне его в лицо, старпом обрушил на мою голову огромный гаечный ключ, а экс-капитан, которого кто-то вывел из криоконсервации, ухватил меня своими леденющими руками за ноги. По счастью, «Ламборгини» в это время слегка двинулся левым бортом о стенку тоннеля, отчего старпом попал гаечным ключом по голове экс-капитану, а буфетчица выплеснула горячий кофе в физиономию старпома. Им не удалось заблокировать мостик, так что подоспевший робопес быстро репрессировал восставших, и я мог спокойно управлять кораблем дальше. И теперь сбросил секцию первого трюма.
Что ж, пора познакомиться поближе с информационно-вычислительной системой астероида, его кибероболочкой. Я посмотрел на робопса – сыграешь роль интерфейса для низкоуровневого соединения? И косматый, обнаружив подходящий коммуникационный порт, стал элементом технопериферии кибероболочки. Мой цифровой аватар, сделавшийся частью кибернетического образа робопса, был втянут объектным адаптером кибероболочки. Я, будто пес, мчался по информационным магистралям, мимо пирамидальных хранилищ данных, пробивался сквозь заросли цифровых объектов, проходил в порталы интерфейсов, где содержались функции по управлению энергоснабжением, инфраструктурой и горнодобычей, проходческими комбайнами, погрузочно-доставочными машинами, конвейерами, шагающей крепью и прочим хозяйством астероида.
