Мег слушала, как брат идет по чердаку. Вот качнулась старая деревянная лошадка, которую Чарльз Уоллес, как обычно, дружески хлопнул по крупу, а вот свистнул дротик, брошенный в пробковую мишень. Маленькие знаки, которые они разрабатывали столько лет.
Чарльз Уоллес прошел через длинные узорчатые нити бус, занавесивших дверной проем, встал у изножья кровати и примостил подбородок на высокую латунную спинку. Он посмотрел на сестру, не улыбаясь, потом забрался в изножье кровати, как привык делать еще в детстве, и уселся там, скрестив ноги.
– Она вправду ожидает, что я что-то сделаю.
Мег кивнула.
– В кои-то веки я скорее на стороне близнецов, чем мамы с папой. Близнецы считают, что все это неблагоразумно и невозможно, – добавил Чарльз Уоллес.
– Ну… помнишь, мама всегда говорила, что она не так проста, как кажется.
– А как насчет Слова?
Мег вздохнула:
– Она дала его тебе.
– И что мне следует с ним делать?
– Остановить Бранзилльо. И я, пожалуй, тоже поддерживаю близнецов. Все это не имеет никакого смысла.
– Ты когда-нибудь разговаривала с ней по-настоящему? Ты вообще ее знаешь?
– Нет. И никто не знает, я думаю. Кальвин считает, что она давным-давно запретила себе любить хоть кого-то или что-то, чтобы не быть уязвимой.
– Как ее девичья фамилия? – спросил Чарльз Уоллес.
Мег нахмурилась:
– Не помню. А что?
– Да так, просто. Я совершенно ничего не соображаю. Но она сказала, что Слово дала ей ее бабушка… Ты не знаешь, как ее имя?
Мег в задумчивости прикрыла глаза:
– Бранвен. Да, точно! И она подарила мне на свадьбу пару льняных простыней. Они были грязные. Мне пришлось их постирать раз десять, и оказалось, что они великолепны. Они, должно быть, из ее собственного сундука с приданым. На них вышиты инициалы: БМЗ.
– И что значат М и З?
– Не помню…
– Думай, Мег. Давай я попробую вникнуть в это.
Мег снова закрыла глаза и попыталась расслабиться. Ощущение было такое, как будто от чрезмерной мыслительной нагрузки ее мозг сделался слишком жестким и закрытым, и она, медленно и глубоко дыша, открыла его – и воспоминания и мысли высвободились и всплыли в сознании, где можно было поделиться ими с Чарльзом Уоллесом.
– М… – медленно проговорила Мег. – Я думаю, М – это Мэддокс.
– Мэддокс. Что-то такое вроде бы припоминается, но не могу сообразить. Мег, я хочу, чтобы ты рассказала мне о ней все, что только сможешь.
– Я мало что знаю.
– Мег… – Зрачки его глаз расширились настолько, что от радужки осталась лишь светло-голубая полоска по ободку. – Каким-то образом она получила нечто, способное помочь справиться с Бранзилльо.
