- Рина? - Из-за двери раздаётся голосом Лема. - Ты в порядке?
Я завыла раненным зверем. Лем, почуяв неладное, стал открывать дверь. После моей двухдневной истерики брат потребовал от меня ключ от комнаты, и сейчас я сильно пожалела о своём решении. Герцог отпускает меня. Посмотрев в его глаза, замечаю, что в них полыхает ярость. И тогда я действительно пугаюсь за Лема.
Брат вбегает в комнату и ошалелыми глазами смотрит на нас, бросает взгляд на брошенное у моих ног платье, затем переводит взгляд на красные отметины и замечает покрасневшие от слёз глаза. Я не могу говорить, лишь произношу одними губами: не надо. Но Лем сжимает руки в кулаки и бросается на герцога, словно мышь на удава. Его удары сильны для ребёнка, но слабы, чтобы причинить серьёзный вред. Кулак врезается в живот мистера Грассо, и тот отшатывается, но не теряет равновесия.
Я лишь открываю рот в беззвучном крике, когда герцог берёт Лема за шкирку, будто шелудивого пса, и бросает его в стену. Его тело не двигается, удар был слишком сильным. Подбежав к брату, начинаю звать его, но голос отказывает мне. Слезы ручьём бегут по лицу. Моё тело заполняет сильный неконтролируемый гнев, он собирается в клубок где-то в районе живота, и я ощущаю жар.
Ярость течёт по моим венам быстрым потоком, заставляя всё моё тело светиться красным. Я с трудом перевожу дыхание и с неверием смотрю на руки, на которых растёт шар, состоящий из светящихся нитей.
- Маг, - ревёт герцог и бежит к выходу, но красный шар поднимается вверх и затем несётся, чтобы врезаться в его спину и сбить. Герцог охает и падает навзничь, оставляя открытым рот, искаженным в болезненном крике.
Дорогие читатели, мне будет приятно, если вы скажете пару слов. Грустно, ибо комментов нет совсем... Пожалуйста, не стесняйтесь высказываться! Ваше мнение очень важно для меня!
Воспоминания, как она обрела магию
Глава 5. Стыд.
Проходит десять минут, и я начинаю сомневаться, что просиди я тут ещё какое-то время, всё вернётся на свои места. Лем очнётся и побежит в деревянный домик за поместьем, где мы обычно играем в «камни», а мистер Грассо принесёт извинения и уедет в свой Минсгаузен. Но врёмя, словно замедлило свой бег, стало вязким, будто медовая патока, причём горькая и отравленная.
Я приваливаюсь спиной к стене, обмякаю, и моё дыхание постепенно выравнивается. В окно врывается резкий ветер, принося с собой пожелтевшие листья. На подоконнике сидит ворон, он обращает ко мне свой взор и внимательно смотрит чёрными, как ночь, глазами. Склонив голову набок, он открывает свой клюв и произносит:
