Павел Иванович был не один во тьме, и прекрасно знал это. Чертовы пальцы следовали за ним. Как всегда. Они ждали, когда их верный слуга исполнит свой долг, ждали, когда невинная, чистая кровь ляжет изящными, но бессмысленными символами на последние страницы, когда вечность распахнет свои окованные железом ворота и выпустит их на свободу. Над теми воротами красовалась надпись, которую им едва не удалось опровергнуть. Они ждали. Сгорали от нетерпения, словно голодные псы при виде куска свежего мяса. Жизнь, наполненная вездесущей холодной осенью и неизбывной болью, звала их, вела на коротком поводке, как его когда-то вела тоска по родным местам. Они почти преодолели оставшиеся ступени, почти перешагнули порог. Замок, сложнейший, изящнейший из всех замков, отперт, засовы отодвинуты, цепи сброшены. Осталось лишь толкнуть дверь.
Павел Иванович споткнулся о торчащий из невидимой земли корень и рухнул вперед, не выставив перед собой ладони. Нос сломался с влажным, хлюпающим хрустом. Острая боль пронзила голову и немного прочистила сознание. Мокрая хвоя колола лоб, в одну из щек врезалась сосновая шишка. Все под ним было теплым. Это кровь, понял Павел Иванович, его собственная кровь. Он попытался подняться, но без помощи рук это оказалось невозможно. Осторожно опершись на левый локоть, он начал переворачиваться на бок, но тут локоть скользнул по сырой хвое, и Павел Иванович упал на спину, разжав пальцы, выпустив книгу. Слепо, беспомощно принялся он шарить здоровой рукой вокруг, но ладонь натыкалась лишь на узловатые корни и жесткие шишки.
– Где она, где она, Господи? – бормотал Павел Иванович, хотя от каждого произнесенного слога боль в искореженном лице вспыхивала сонмом солнц. – Где моя тетрадочка, Господи, Боженька-Боженька, где она, моя, моя тетрадочка?
Силы покидали его стремительно, утекали вместе с кровью, уходили вместе с воздухом из разорванных легких. Черная книга, поддерживавшая жизнь, исчезла, а старое, немощное, убитое тело отказалось работать без нее.
– Помоги мне, Господи-Боженька, – еще шевелились губы, еще рыскали по земле ладони, но сердце уже перестало биться. – Пожалуйстапрошугосподибоженькапомоги…
Хлынуло изнутри горячее, Павел Иванович булькающе всхрапнул, захлебываясь, и, перед тем, как все закончилось, успел даже разглядеть, что приготовили для него на другой стороне. Ад оказался на удивление прост: глубокая черная яма, в которой ждали все убитые им дети. Они смотрели на него голодными глазами и улыбались ртами, полными очень острых зубов.
