– Это же он, сука! – рявкнул Молот, указывая на жигуленок, высунувшийся из одного из гаражей. – Валит!
– Ну так не отставай, – спокойно сказал Лицедей.
– Ха!
Погоня началась. Ночь снаружи превратилась в череду фонарных столбов, а все, кроме багажника старой «шестерки» впереди, перестало иметь значение. Не потерять из виду, не упустить. Не упустить.
Таня застыла, вцепившись в спинку переднего сиденья. Ее сознание словно разделилось надвое. Первая половина азартно и деятельно участвовала в происходящем, стремилась догнать, уничтожить ту гниду, что посмела поднимать руку на двенадцатилетних детей, надеялась спасти Вадика, умного, талантливого, но необщительного мальчика, единственного ученика в шестом «В», который действительно интересовался историей. Вторая часть наблюдала за событиями бесстрастно, с холодной отстраненностью, пытаясь анализировать их с точки зрения логики и здравого смысла, продумывала последствия. Выводы были неутешительны, а прогноз неблагоприятен. Но вторая, рациональная, часть пока не пыталась вмешиваться, и это всех устраивало.
Город кончился внезапно: огни по сторонам просто исчезли, уступив место кромешной темноте, из которой, нависая над дорогой подобно ребрам гигантского скелета, выступали сосны. «Шестерка» впереди погасила габариты, и теперь Таня не могла видеть ее, хотя Молот, похоже, не чувствовал никакого неудобства в такой погоне вслепую.
Никто ничего не говорил, монотонный шум двигателя, прерывистый ритм разделительной линии в свете фар и мрак снаружи действовали усыпляюще. Таня с удивлением поймала себя на том, что клюет носом. Ей казалось, будто ночь давила на окна, стремилась выбить стекла, вломиться внутрь, залить, заполнить собой салон, так, чтобы все внутри захлебнулись темнотой. Через мгновение, мощным усилием воли сбросив оцепенение, она с ужасом поняла, что оконные стекла действительно скрипят от наружного давления. За ними, в непроглядной черноте, шевелились неясные, смутные силуэты. Осознание приходило медленно, неспешно, распускалось в мозгу подобно цветочному бутону. Слева скользнула по стеклу чья-то рука, белая кожа на мгновение тесно прижалась к плоской прозрачной поверхности. За окном, справа, из небытия выплыло бледно-зеленое лицо – даже не лицо, маска: рваные дыры на месте глаз и рта, безжизненные, неестественные черты. «Мы заберем твое лицо и подарим покой» – вспомнила Таня, а вспомнив, поняла наконец, что происходит. Нет, не ночь была там, снаружи. Они ехали по дну черного озера, озера в самом центре системы координат, чьи воды полны навечно застывшими живыми мертвецами.
