— А у тебя был хороший день?
— Да.
— Отлично, — быстро проговорила Мириам. — Девушки научили меня, как с тобой обращаться. Ты должен оставлять рабочие проблемы за порогом, а дома полностью расслабляться. Так что… прими душ, устройся поудобнее. А я подам ужин и включу какую-нибудь музыку.
Мириам убежала на кухню, прежде чем Кевин успел хоть что-то сказать. Он так и остался на диване. На губах его играла смущенная улыбка.
Он был рад, что она так быстро ко всему привыкла. Но в поведении Мириам появилось что-то такое, что его тревожило. Он ощутил резкий болезненный укол в груди. Может быть, ему показалось… Может быть, он все еще думает о деле… А вдруг это тревожное предчувствие?
Он пожал плечами, отмахнулся от неприятных мыслей и отправился в душ.
Выходные еще не наступили, а в «Джон Милтон и партнеры» появился новый повод для праздника. Дейв Котейн сумел убедить судью не принимать признание Карла Обермейстера на основании того, что полицейские, проводившие арест, и помощник окружного прокурора не дали ему возможность связаться с адвокатом, прежде чем он признал свою вину. Судья не позволил окружному прокурору использовать улики, обнаруженные в квартире обвиняемого, поскольку обыск проводился без ордера и до предъявления обвинений.
А без признания и без улик, обнаруженных в квартире, окружному прокурору следовало серьезно задуматься, стоит ли выносить дело в суд. Мистер Милтон считал, что к понедельнику все обвинения с Обермейстера будут сняты.
— Когда это произойдет, Обермейстер уедет отсюда, — сказал Дейв.
— Но, Дейв, — спросил Кевин, когда совещание закончилось, — а ты не думаешь, что он сможет совершить такое же преступление снова?
— Кевин, ты же не собираешься отправляться на улицу и арестовывать всех, кто потенциально может совершить преступление — по твоему мнению, конечно? В наших тюрьмах и места не хватит. Кроме того, я покончу с Обермейстером. А чувство вины оставим Бобу Маккензи — пусть он с ним живет.
Кевин кивнул. Он прекрасно понимал Дейва. То же самое он говорил Мириам, когда она упрекала его за то, как он провел дело Лоис Уилсон. Это дело стало более тяжким грузом на его совести, чем он готов был признать. Но, ощутив чувство вины, он сразу вспомнил слова мистера Милтона о законе и об ответственности адвоката перед законом и своим клиентом. Когда речь заходила о законе, совесть оказывалась лишней. Он всегда работал в этом убеждении, так следовало делать и впредь.
