— Ну, мы повесим ее на какое-то время, а потом уберем…
— Ты серьезно? Я не могу видеть такую картину в своей квартире. Люди…
— Лишь на время, Мириам.
— Но она поймет. Она сама так сказала. Она призналась, что ее картины особенные, не похожие на другие… Она сказала, что понимает, когда они кому-то не нравятся.
— Ты не можешь так поступить, — повторил Кевин, качая головой.
— Почему? Это мой дом, Кевин. Я сама должна решать, что в нем будет, а чего нет.
— Я не говорю, что это не так, Мириам. — Он на минуту задумался. — Я не хочу обижать Пола и Хелен больше, чем их и так обидела судьба.
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Я встретил Хелен в холле по пути на работу и сразу понял, что у нее серьезные эмоциональные проблемы. А потом ко мне заглянул Пол, мы поговорили, и он сообщил, что вчера они получили очень печальное известие. Похоже, у Хелен никогда не будет детей.
— О…
— Ты понимаешь, что это очень серьезно…
— Конечно. — Мириам взглянула на картину. — Неудивительно, что она рисует нечто подобное. Все в порядке. Мы повесим картину на время. Я найду для нее уголок, где она не будет бросаться в глаза, и гости смогут не обращать на нее внимания.
— Ты моя сладкая. — Кевин поцеловал жену. — А теперь в душ!
Она улыбнулась, и они направились к ванной. Мириам еще раз обернулась и покачала головой.
— Разве это не странно, Кев? Трагедия одной женщины в том, что она родила ребенка, а у другой — в том, что она не может иметь детей.
— Да уж… Но лучшее, что мы можем сделать — это быть веселыми и жизнерадостными рядом с Хелен, — сказал он.
Слова прозвучали знакомо. Мириам вспомнила: то же самое мистер Милтон говорил Норме и Джин.
— Это сказал тебе мистер Милтон?
— Мистер Милтон? — Кевин рассмеялся. — Знаю, тебя он очень интересует. Но, честно говоря, Мириам, в моей голове есть и собственные мысли тоже!
— Конечно, есть! — быстро ответила она, но такое совпадение показалось ей странным.
Стэнли Ротберг сидел в кресле справа от мистера Милтона. Как только он вошел, Кевин сразу же быстро оценил его. Ротберг выглядел намного старше своих сорока лет. Преждевременную лысину на макушке он маскировал длинными прядями тонких светлых волос неопределенного цвета. Хотя он был довольно высоким, сутулые плечи делали его почти что горбуном. Мешки под глазами, глубокие морщины и черная щетина придавали ему вид ночного бармена.
Наверное, поэтому, несмотря на темно-синий блейзер и слаксы от Пьера Кардена, Ротберг выглядел довольно потасканно, и это сразу же насторожило Кевина. Сонный взгляд Ротберга не понравился ему еще больше. Он знал, что для присяжных такой вид равносилен признанию виновности, обмана и хитрости. Даже улыбаясь, этот человек оставался холодным. Один уголок рта выше другого — такая улыбка более походила на оскал.
