О событиях в большом мире они не знали ровным счетом ничего. Просматривать газету они не успевали, радио не было. Но все же до них дошли слухи, что Италия сдалась и объявила войну Германии.
— Ишь ты, каковы шарманщики! Пожалуй, и другие последуют их примеру.
— Италия может объявлять войну кому угодно — это не имеет никакого значения. После того что она даже с Грецией не справилась.
На этом обсуждение и кончилось, поскольку Италия была далеко и вообще их никогда особенно не интересовали «эти макаронники».
В последнее время сведения о положении в мире стал сообщать им рекрут Хейккиля, который, подолгу восседая на стульчаке, читал вслух газету. Он и дома, бывало, проводил вечера за газетами, и там он читал вслух, потому что отец плохо видел, а у матери не было времени. Войтто был, можно сказать, завсегдатаем, постоянным клиентом уборной, поскольку он оказался в непримиримых противоречиях с младшим сержантом Пуллиненом, да и с другими преподавателями, из-за своей вечной улыбки. Вот и теперь он сидел на крайнем стульчаке, развернув на коленях газету и поддерживая обеими руками два огромных булыжника, которые ему пришлось зашить себе в карманы по приказу младшего сержанта Пуллинена, после того как тот однажды увидел, что он держит руки в карманах.
— Гей, ребята, послушайте-ка, что я тут вам прочту интересное!
— Что, к черту, теперь может быть интересного? Русский Иван, конечно, опять занял несколько городов.
— Нет, тут совсем другое. Мы выигрываем войну. Это доказывается прямо-таки математически.
— Математически? Ух, е-мое… что еще за идиотство? — не выдержал кто-то.
— Ну, ладно, дай прочесть, так узнаешь, — раздался чей-то голос.
Хейккиля переложил поудобнее свои камни в карманах и покосился на дверь.
— Туч не видно, ребята?
Тучи — это были преподаватели, и так как они не показывались, Хейккиля начал читать газету внятно и с расстановкой, как Священное писание.
«Советская Россия будет воевать до тех пор, пока голод и истощение всех жизненных сил не достигнут таких размеров, когда даже феноменальное русское терпение не выдержит и лопнет. Этот час приближается с математической неизбежностью и со все возрастающей быстротой. Военный разгром Советской России будет тем сокрушительнее, чем дольше Красную Армию будут гнать в наступление».
Хейккиля оторвался от газеты и улыбнулся весело, как всегда. В уборной воцарилось молчание. Потом кто-то зло расхохотался, и опять все вдруг заговорили.
