…Когда мне было четырнадцать – приснилось, что болен: очень плохо, муторно, жарко. Лежу на каком-то неудобном и пыльном ложе в незнакомой комнате, по которой, хохоча, бегают голые девки. А парни делают друг другу уколы в руку. Прямо передо мной, ссутулившись, сидит одноклассник Паша с голым торсом, курит. Сигаретный дым щиплет глаза, лезет в ноздри, заставляет задыхаться. Всё. В принципе ничего особенного. Но картина была до предела ясной, чёткой, логичной. И запомнилась из-за всепоглощающего чувства ужаса, испытанного во сне. Необоснованного и поэтому ещё более страшного. 14 лет! Готовлюсь вступить в комсомол, полон мировоззрения, в лексикон которого слово «наркоман» не допускалось. Как и в газеты тех лет. Однако, проснувшись, зачем-то написал карандашом на обоях дату: «7 мая».
Через год, когда у Пашки был день рождения, толпой изрядно нагрузились спиртным и познакомились с какими-то девчонками… В том-то и дело, что шприцев не было. Но была «травка». Девушки не бегали голышом, но непристойно выражались и крепко, взасос целовали, неприятно и вызывающе. Впервые попробовав «травы», я прикорнул на пыльном бабушкином сундуке. Тошнило. Першило. Мутило. А вокруг мчалось веселье. Паша присел рядом и сосредоточено тушил в пепельнице окурок. В комнате становилось душно, и Паша снял рубашку. Его склонившаяся над пепельницей и оттого горбом вздернувшаяся спина внезапно показались сверх-знакомой. В течение нескольких секунд, поражённый сходством реальности и почти позабытого сна, я чувствовал себя парализованным из-за необъяснимого ужаса, заставляющего стучать зубами. Вернувшись домой под утро, сразу приник к обоям и разобрал дату «7 мая». Ровно через год. День в день. Может, оно и к лучшему. По крайней мере, «траву» отбило навсегда. А Пашка, вскоре вовсю «заторчав», сел на восемь лет…
«Не это? Не это?» – «Да отстань! Я на работе». Но и привычные, уже домашние разговорчики про перевод в другой отдел сегодня раздражают больше обычного. Лицо пока деревянное, но за ним уже – словно слой мрамора. А за ним – треск контактов и выгрызающая нутро тоска.
– Что-то случилось? – внезапно интересуется коллега.
Лицо меня выдало. «Случилось? Да, блин, ещё как случилось! Я выгнал сына из дома, и он не хочет жить. Как бы спрашивает разрешение! А может… Он просит меня закончить начатое… Избавить его…» Лучше бы меня не трогали!
– Голова болит просто.
– Дать таблетку? – сердобольная женщина.
Нет, я люблю свой коллектив. Нашли же они тогда валерьянку и отпоили меня, когда действительно – «случилось». Сейчас я вспоминаю тот эпизод, усмехаясь. Даже вывел из него ещё одно доказательство о пользе курения. А дело было так.
