Портреты актёров я вырезал из журнала «Советский экран», что выписывала мама. Хотя – не совсем так. Сотрудники почты отчего-то любили писать номер нашей квартиры авторучкой, где им его было виднее. И приходилось – на лбы и щёки любимых артистов. Меня это жутко бесило. И некая мечта – сниматься в кино – постепенно таяла. Зачем быть знаменитым, если тебе на морде пишут номера какие-то тётки? Поэтому я брал «Советский экран» в городской библиотеке, вырезал портреты с обложки, бритвочкой срезал кармашек для формуляра и переклеивал его на наш журнал, испорченный номером. Штампа городской библиотеки у меня не было – и с этим ничего нельзя было поделать. Но пока подмена проходила незаметно.
Прикинув, что если буду лежать на кровати, куда упрётся взгляд – в центральную точку, почти под потолок – приклеил чёрно-белую фотографию Владимира Высоцкого. Маленькую, но – настоящую. В нижнем правом углу шариковой ручкой было набросано три слова: «Высоцкому от Высоцкого». И теперь каждый день артист и певец, которого совсем недавно не стало, улыбался мне еле заметной улыбкой, за которой – виделось – мудрое понимание всего, что со мной случалось и могло случиться. Отчего-то мне хотелось верить, что после смерти он переселился на эту фотографию и теперь всегда будет жить в этой комнате. Высоцкий и Высоцкий.
Не успел налюбоваться работой, как затопало по ступенькам, и в комнате возникла дылдоватая девочка с маленьким ротиком и смешливыми глазами. Поскольку город у нас крошечный, я узнал выделяющуюся невероятной белизной волос ровесницу из шестой школы. Пару раз она мелькала, заметная, на стадионе во время общешкольных соревнований, и единожды наблюдал её в волейболе, когда шестая играла с нашими девчонками. Но кто такая и как звать – до момента, пока она неожиданно не ворвалась в мою жизнь со словами: «Привет! Так вы этот домик купили?», – не интересовало.
Естественно, с такими волосами её могли звать только – Светой. Это я узнал чуть позже, но по всем законам логики она должна была как-то объяснить своё появление. Что она и сделала – тыкнув в окно пальцем:
– А мы ваши соседи! Через дорогу дом видишь? Наискосок. С зелёной крышей. Это наш. Нефёдовых здесь все знают.
Я посмотрел на основательный особняк, рядом с которым стояли «Жигули» редкого оранжевого цвета. Почему-то вспомнил слова мамы: мол, разрешено строить дачные домики не больше четыре на шесть. Потому и хитрили, строили в два этажа. По размеру рассматриваемого дома – предполагалось, что Нефёдовы каким-то образом обошли номенклатурное постановление.
