Павел начал собирать деньги еще в Галатии. Галатийские ученики вняли письму и оставили затею с обращением в иудаизм. Каждую неделю после воскресного собрания все члены экклесии должны были вносить посильные средства: кто монету, кто безделушку, кто ювелирное изделие, кто фамильную ценность. Постепенно накопились бы немалые запасы, которые со временем надлежало перевезти в Иерусалим. Это еженедельное напоминание о Святом Городе, месте смерти и воскресения Мессии, должно было помочь галатам выработать новые и независимые взаимоотношения с Израилем. Павел понимал его не как подать в пользу более важной конгрегации, а как «дар» (харис) одной мессианской общины другой, равной ей по статусу{306}.
В своем письме Павел дает коринфянам те же наставления, что и галатам{307}. Быть может, он надеялся, что этот практический проект выведет коринфян из сосредоточенности на самих себе и склонит их к агапе, заботе о благополучии ближних. Кроме того, пожертвования не давали бы членам общины забыть, что их вера основана на историческом событии и что они связаны братскими узами с другими общинами{308}. Таким образом коринфяне вырвались бы из патронажной сети, в которую впутались. В отличие от системы, в которой бедняки зависят от подачек богачей, каждый вносит свой вклад в пожертвования. Все участвуют на равных. В противовес налоговой системе империи, где богатство изымается у провинций и стекается в столицу, здесь предполагался свободный дар одних народов другим{309}. Когда же в следующий раз он будет в Коринфе, говорит Павел, то даст письма тем, кто повезет пожертвования в Иудею. Таким образом, он явно предполагал, что к его приезду сбор будет завершен. Однако вскоре события вновь приняли неожиданный поворот, и пожертвования стали новым предметом споров в Коринфе.
Послание Павла к коринфянам возымело действие. Тимофей сообщил, что призвал «духовных» к порядку и община готова собирать пожертвования. При этом коринфяне хотели поддерживать в ходе сбора тесную связь с Павлом и с нетерпением ждали его прибытия. Поначалу он собирался отправиться в Коринф после следующей поездки в Македонию, возможно, осенью 53 г., и перезимовать там{310}. Однако дела удержали его в Малой Азии, и вместо себя он послал Тита. Последний был радушно встречен, но коринфские ученики были глубоко обижены. Возможно, эта обида спровоцировала следующий кризис в их общине{311}.
Летом 54 г. Павел узнал, что в Коринфе объявилась новая группа миссионеров и резко раскритиковала его учение. Но если на «духовных» верующих повлияла еврейско-эллинистическая литература Мудрости, новые проповедники вдохновлялись миссионерской теологией некоторых евреев диаспоры, ожидавших обращения всего человечества в иудаизм. Они полагали, что Израиль встанет во главе нового и справедливого мирового порядка; это будет демократия, но не в смысле правления глупых и порочных масс, о которых новые миссионеры были невысокого мнения. Миром будут править люди, воплощающие добродетели еврейского народа. Новые миссионеры придавали особое значение «божественным мужам» (
