. Возможно, здесь Лука намекает на радикальный подтекст Павлова учения. Как бы то ни было, несмотря на неудачу, Павел отправился дальше на запад.
Из его писем мы узнаем, что он некоторое время провел один в Афинах, отослав Тимофея в Фессалоники проведать оставленную общину. Широко известен рассказ Луки о пребывании Павла в Афинах. Он описал, как Павел выступил в Ареопаге, подобно греческому философу, обосновав существование Единого Бога, который «недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся и существуем»{225}. Однако греческая мудрость не занимала Павла. Скорее всего, Лука описывает то, что он сам сказал бы на месте Павла, если бы ему представился случай выступить в Афинах. Но к его времени это были дела давно минувших золотых дней. И нет никаких свидетельств того, что Павлу удалось обратить кого-либо в Афинах или основать там общину.
Его больше интересовали новые города империи, и осенью 50 г. он пришел в Коринф, самый процветающий город Ахеи. В 146 г. до н. э. этот античный полис не сдался Риму, был полностью уничтожен и больше 100 лет пролежал в руинах как свидетельство того, что бывает с оказывающими сопротивление империи. В 44 г. до н. э. Юлий Цезарь восстановил Коринф и заселил его вольноотпущенниками. При Августе город стал столицей провинции Ахея с проконсулом во главе, а к моменту визита Павла – четвертым по значению городом империи. Расположенный на перешейке между Северной и Южной Грецией, он был богатым торговым узлом с многонациональным сообществом вольноотпущенников из Италии, Греции, Сирии, Египта и Иудеи. Правили им амбициозные выходцы из низов. Эти новоявленные аристократы желали забыть о своем происхождении и вдоволь наслаждаться теми возможностями, которые открывало перед ними богатство города. Однако Павлу бросилась в глаза разница между зажиточными кварталами и бедными переселенными районами ремесленников, где жил он и его ученики. В Коринфе Павел еще отчетливее осознал насильственность римской системы, где в руках местного правящего класса были и связи с Римом, и все ресурсы – богатство, власть и престиж. Единственным путем наверх было обретение богатого патрона – здесь, в Коринфе, или в Риме.
Как и культ императора, система патроната призвана была скреплять Римскую империю. Патрон набирал клиентов[2], чтобы укрепить статус среди людей своего круга. Клиентам он обещал помощь, но гарантии не было: мог и отказать или сказать, что поможет позже. В результате клиенты оставались в постоянной зависимости от него и пребывали в тревожном ожидании. И поскольку большинство бедняков зависели от богатых семей, эта система стала средством социального контроля, основанном на неравенстве. Как написал один историк, «неспособность нескольких сотен человек удовлетворить потребности сотен тысяч человек, неумение устранить нищету, голод и долги – и даже использование этих обстоятельств к своей выгоде – отражают не столько неэффективность патроната, сколько предпосылки его расцвета»
