Однако проблема обрезания и тщательного соблюдения Торы не ушла с повестки дня. Иерусалимская встреча закончилась для Павла хорошо, но рассказ его наполнен горечью и попытками оправдаться. Возможно, его противники оказали давление на Иакова, и тяжелые споры продолжились после ухода антиохийцев из города. Вскоре Иаков решил-таки возложить на языческих последователей Иисуса дополнительные обязательства. Возможно, это дополнение отражено в «Апостольском декрете», который цитирует Лука. Иаков известил всех языческих членов движения: «…угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого: воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины, и блуда»{171}.
Это решение вполне могло быть компромиссным, призванным умиротворить консервативных верующих, однако у него был существенный недостаток: оно было основано на установлениях Книги Левит, где эти пищевые запреты предписывались не только израильтянам, но и «пришельцам» (герим), живущим среди них{172}. А это открывало лазейку для критиков Павла: если языческие последователи Иисуса проходят по категории «пришельцев», их нельзя считать детьми Авраама. И если евреи будут вкушать вечерю Господню с необрезанными язычниками, не соблюдающими Тору, они и сами нарушат Закон.
Конфликт достиг кульминации в Антиохии. Туда пришел Петр, и, по рассказам Павла, поначалу участвовал в общих трапезах с языческими верующими, но после прихода посланцев Иакова устранился, опасаясь обрезанных. Пример оказался заразителен, и в итоге Павел остался единственным иудеем в антиохийской общине, сидящим за одним столом со своими языческими братьями и сестрами. Как он с горечью напишет галатам, «даже Варнава был увлечен их лицемерием». Это был самый болезненный разрыв в его жизни, и, быть может, неслучайно он впоследствии не любил вспоминать антиохийскую эпопею.
При всей общине Павел гневно упрекнул Петра в измене принципам. Его позиция была такова: когда он, Павел, допускает язычников к вечере Господней, он не делает ничего нового. Это соответствует «истине евангельской», подтвержденной недавно в Иерусалиме. Сам Иисус учил, что мессианский пир открыт для всех. Иаков же изменил правила и предал крещальное утверждение: «Нет уже Иудея, ни язычника!»{173}
Павел страстно верил: Царство не придет до тех пор, пока язычники – исполненные Святого Духа – не будут молиться вместе со своими иудейскими братьями и сестрами на свой лад
