. Лет через 30, в начале иудейского восстания против Рима, всех дамасских евреев схватят по огульному обвинению в подстрекательстве к мятежу, сгонят в гимнасий, и за какой-нибудь час они будут убиты. Учение о том, что человек, претендовавший на мессианство и казненный римским наместником, воскрес и вскоре вернется и разделается со своими врагами, было чревато опасностями для всей общины
{76}. Павел решил предотвратить грядущие бедствия, но по дороге в Дамаск с ним произошло нечто неожиданное
{77}.
Как рассказывает Лука, когда Павел находился уже недалеко от города, внезапно его ослепил яркий свет с небес. Павел упал с лошади на землю и услышал голос, вопрошающий: «Савл, Савл! Что ты гонишь меня?» «Кто ты?» – спросил Павел. Голос ответил: «Я Иисус, которого ты гонишь», – и повелел Павлу идти в Дамаск, и «сказано будет тебе, что тебе надобно делать»{78}.
Лука отобразил самый главный аспект обращения Павла: внезапно тот осознал всю противоречивость своего положения. Впоследствии он попытается объяснить дилемму, с которой столкнулся в свою бытность несгибаемым фанатиком: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю»{79}. Павел всеми силами старался ускорить приход Мессии, это и было то «доброе», которое он пытался делать. Однако для него настал момент истины: он понял, что ученики Иисуса правы и гонения на их общину лишь препятствуют наступлению мессианской эпохи. Больше того, насильственные действия, которые он совершал, нарушали основные заповеди Торы: любовь к Богу и любовь к ближнему. В своем неумеренном радении о букве Закона он забыл строгое повеление Божье: «Не убий». Впоследствии он напишет в связи с этим такие строки: «По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божьем, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего». Он восклицает: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего…»{80} Открыв ему, что Иисус, замученный и оскверненный, обрел славу и воссел одесную Всевышнего, Бог тем самым избавил Павла от мучительного противоречия, и последующую жизнь тот провел, осмысляя посетившее его озарение. Оно было ошеломляющим, потому что оторвало Павла от всего, что прежде составляло содержание его существования, но в то же время и освобождающим.
В одном отношении Лука рассказывает о происшествии по дороге в Дамаск несколько иначе, чем Павел. В Деяниях он описывает случившееся как видение, используя иные слова, нежели те, которыми описывал встречи воскресшего Христа с учениками в Евангелии. Эти более ранние события Лука считал объективными физическими явлениями: Иисус ходил, разговаривал и ел, как и до распятия. А видение Павла носило совсем иной характер. Более того, Лука подчеркивает, что Павел не видел Иисуса (будучи ослеплен светом, он лишь слышал голос)! Одним словом, Лука не считает Павла очевидцем Воскресения в том смысле, в каком ими были Двенадцать апостолов. Но для самого Павла главным в пережитом было именно то, что он действительно
