Но его кондиционер издавал последние болезненные хрипы, а стены старого дома были тоньше неглиже шлюхи, и казалось, что с каждым годом Клайв чувствовал жару сильнее, а не наоборот.
— Глобальное потепление, — говорил его друг Дэвис всякий раз, когда он жаловался.
Но Клайв не верил в этот бред сивой кобылы.
Отпив глоток из запотевшей бутылки пива «Роллинг Рок», которую он держал в одной руке, он осознал, что более пристально разглядывает парня на байке, в дорогой коже, который взглянул на дом самого Клайва.
Клайв напрягся, садясь прямо, когда парень положил шлем в отделение для хранения под сиденьем и прошёл через ржавые ворота, которые вели в заросший травой дворик Клайва. Этот дворик, который Клайв очень даже сознательно игнорировал, в настоящий момент был усеян полураскрывшимися одуванчиками и диким горохом.
— Ты сейчас же развернёшься и отправишься туда, откуда пришёл, пацан, — посоветовал Клайв, крикнув, когда парень в кожаной одежде закрыл за собой скрипучие ворота. — Ты увидишь конец моего 45-го калибра, если не сделаешь этого. Что бы ты там ни продавал, я не покупаю…
— Успокойся нахер, Клайв, — сказал мужчина.
Клайв уставился на него.
— Я тебя знаю?
— Ты меня знаешь, — сказал мужчина. — Так что успокойся.
— Успокоиться? Ты думаешь, я шучу, мальчик?
— Я думаю, что теперь ты такой же засранец, каким был тридцать лет назад, — сказал парень, стоявший ниже него. Он добрался до низа просевших деревянных ступеней и начал подниматься по ним своими дорогими на вид мотоциклетными ботинками, преодолев первые несколько ступеней без остановки. — …А теперь успокойся нахер. Это друг.
— У меня нет никаких проклятых друзей, — выплюнул Клайв.
Мужчина, стоявший ниже, рассмеялся.
— Вот уж охереть какой сюрприз.
— Я серьёзно, сейчас же, — сказал Клайв. Он наполовину выбрался из складного шезлонга, помедлив лишь потому, что его больное колено заклинило, и нужно было его разработать. — Иди отсюда. Пока я не позвонил шерифу…
— Клайв, Иисусе…
Темноволосый мужчина в мотоциклетной куртке к тому времени почти достиг крыльца, и Клайв невольно сглотнул, осознав его рост. Затем мужчина поднял глаза, встречая взгляд Клайва с поджатым, практически раздражённым выражением очерченных губ.
Он носил тёмные зеркальные очки, как авиаторы. Или скорее очки копов. Такие, которые снаружи стирали глаза человека.
Однако когда он поднялся на крыльцо, он их снял.
Как только он это сделал, Клайв мог лишь таращиться. Секунды спустя он ощутил, как его колени подгибаются, почти против его воли. Прежде чем он успел это осознать, он резко плюхнулся на складной шезлонг, заставив тот скрипнуть, но не повалился с сиденья.
