Я также проследила за взглядом Энджел по квартире. Блэк имел странный набор предметов искусства, висевших на стенах, пристроившихся в углах и на полках — в основном из Азии, но несколько из Европы, Африки, Ближнего Востока и даже из Америки, включая несколько очень старинных и выглядящих подлинными песочных картин, резьбы по камню и тотемов коренных американцев. Его интерьер был по большей части в современном стиле, но новое и старинное гладко сливались воедино, абстрактная картина висела рядом с табличкой с какой-то надписью, которая могла относиться к Месопотамии.
Это смешение каким-то образом хорошо подходило лично Блэку, и по стилю, и по временному периоду, реализм, мифы и абстракция — но это также отражало его богатство более наглядно, чем вид из окна на сорок-каком-то этаже.
По меньшей мере, несколько дней мне не приходило в голову осмотреться в квартире или выглянуть из этих гигантских окон на бухту. Последний раз, когда я обращала внимание на этот вид — это ночью, когда мы с Блэком сидели на полу, ели индийскую кухню и смотрели на освещённый Бэй Бридж.
Взглянув вниз, я увидела, что бумажные контейнеры от того индийского пиршества все ещё лежат на полу. Они воняли. Сморщив нос, я в этот раз ощутила прилив настоящего стыда. Посмотрев на Ника, я увидела, что он уставился на ту же гору контейнеров, все ещё пахших острым, но почти засохших, наряду с остальными остатками наших нескольких недель на стеклянном журнальном столике, кухонных столах и в раковине. Когда он посмотрел на пол гостиной, я увидела полотенце и моё нижнее белье, валявшееся там.
Закинув последнее босой ногой под диван, я поборола прилив жара, который хотел накрыть моё лицо и шею.
Я подняла взгляд лишь тогда, когда Блэк вновь вошёл в комнату, махнув им всем в своей грациозной манере. Он показал жестом на кожаную мебель.
— Садитесь, — скомандовал он.
Никто не послушался. Они все просто таращились на него, стоявшего посреди гостиной с мускулистыми руками, скрещёнными на голой груди.
— Вы остаётесь? — спросил Блэк чуть более агрессивно.
— Нам нужно, чтобы Мири оделась, — и снова Энджел говорила исключительно с ним. — Затем нам нужно, чтобы она пошла с нами на несколько часов.
Казалось, она определённо уловила, что между мной и Блэком происходило нечто странное. Она разговаривала с ним успокаивающим тоном, каким говорили с хищным животным, загнанным в угол и рычащим, угрожающим укусить. Её слова звучали достаточно мягко, чтобы я снова вся напряглась. Возможно, она уловила даже это, потому что затем она взглянула на меня.
