Н-да, в моем случае шкура танкиста, похоже, оказалась далеко не худшим вариантом…
Я пошел прямиком к избе сельсовета. Мотоциклист, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, не просто скучал, а натурально дремал (или вообще спал) в своем неудобном седле. Во всяком случае, он даже не соизволил повернуть голову в мою сторону.
Поднявшись по мокрым дощатым ступенькам на крыльцо, я хотел было привести себя в порядок, но тут дверь бывшего сельсовета широко распахнулась, и прямиком на меня вынесло командира Красной Армии в звании капитана. Капитан был пижонистый – выбритый до синевы жгучий брюнет небольшого роста, в хорошо подогнанной (а может, и пошитой на заказ в ателье) шинели и щегольской фуражке с лопатообразным козырьком и бархатным черным околышем. Я отметил про себя, что и шинель и фуражка на нем были не серо-стальные, а более темные, общеармейского образца, какие танкисты РККА начали носить после 1939 года. Дополняли картину ремень с двумя портупеями и кобурой и висевшая на левом боку планшетка. От капитана попахивало каким-то одеколоном, и весь он был какой-то слишком уж чистый для этой местности и сопутствующего времени года – по-моему, у него даже сапоги блестели…
Практически налетев на меня грудью, капитан остановился.
Я хотел было козырнуть, но вовремя вспомнил, что при оружии честь отдавать не положено (а у меня за плечом как раз торчал ствол карабина).
И не успел я открыть рот, как капитан заговорил сам.
– Кто вы такой?
– Потеряхин, младший командир запаса, – выдал я фразу, которая прочно засела у меня в памяти после какого-то увиденного в детстве фильма по сценарию Виля Липатова (кажется, он назывался «Еще до войны»).
– Документы! – потребовал капитан, подозрительно глядя на меня снизу вверх.
Я вынул, что имел. Он брезгливо пролистал влажноватые бумажные страницы и вернул мне военный билет. Похоже, что никаких вопросов по поводу моих документов у него пока что не возникло.
– Так, сержант, выходит, что вы из того взвода, что сегодня шел к нам со стороны Климовска, с полученной из Кубинки материальной частью?
– Так точно, – ответил я, понимая, что мой ответ в данном случае других вариантов иметь не может. Экий же он неисправимый оптимист, раз считает два танка за взвод….
– А что танки? И где остальные?
– Того. Смертью храбрых, товарищ капитан. Авианалет. Пара «сто десятых». Всех на месте положили. Думал, меня тоже убьют, но только чуток контузило.
– А танки?
– Сгорели, товарищ капитан.
