Скоро сам стану как Радагаст, вон уже и грязь под ногтями появилась, буду вместе с ним в садоводов огородников играть. — Вот Гендальф рад будет!
Сходил за волшебной водой, полил посадку. И сразу же почувствовал, даже не включая магическое зрение, — меллорн пророс.
Я был рад. Хотя я не смогу делать энтову воду в «домашних» условиях, но прорастить меллорны я теперь смогу.
— Хрумм-гррр-хррр-гр — затрещало у меня за спиной, а ведь я проверял, не было там ничего необычного.
Я медленно повернулся, стараясь не поддаться ощущению страха, захоти эта коряга и я останусь в этом лесу, то есть тело мое останется.
— Яаааа, слеедиил за тоб-бой. Яаааа, чууувствуюуу тебяа кахкх создаателеэй. Ноо инааачеэ, слабее. Кххто тыы?
— Я истари, люди называют меня Саруман белый, в редиземье меня послали Валары для борьбы с Сауроном.
— Гхрум-гррхр, именххха людеэээйххш, мало знаачаат, тыы пришёолх от создателей, но и другоооой тоооже пришеоол оттудаххх. Тыы не ооон. — Друугооой?
Древобород что-то решал для себя, и мне было нужно, чтобы он принял «правильное» решение на мой счет. Поэтому я решил немного вмешаться в этот начинающийся монолог.
— Я посадил дерево, эльфийское дерево!
— Дхааах, этооо хорошооо. Тхы — друугооой! Тхооот тёмный. Тхы — друугооой!
Фуух, кажется пронесло.
— Нооо мне надооо подхууумать хурум-бурум.
Не хочу сказать, что древобород тугодум, для бревна он неплохо соображает, да и когда на самом деле возникает нужда действовать быстро, то он не кажется таким медлительным. Вот только сейчас такой нужды не было, и его неспешная манера речи утомляла.
Я за три дня, что провел с Древобородом, договорился с ним, что смогу приходить в это место за волшебной водой, но только я, с другими он будет «разговааааааривать и решааааать». А еще мне пришлось посадить все меллорны в этом лесу, хорошо, что в Ортханке у меня оставалось еще несколько семян, три для Тарбада и четыре для Изенгарда. Не оставь я их дома и этот «пенек» заставил бы высадить их все у него в лесу, уж больно ему понравились эльфийские деревья.
Разговаривать с Древобородом, это еще то удовольствие. Мне иногда казалось, что я могу говорить на энтском — нужно только скрипеть и хрустеть суставами, пердеть и стонать, а каждое слово говорить зеваю. Вот только как я знал, между собой эти деревья разговаривают вообще без слов, а теми звуками, которые я воспринимал как шум. И вряд ли меня кто-то из них меня понял — начни я говорить на «энтском».
