В первую очередь текущее время стало необратимым, неотвратимым и неповторимым. Прогресс двигался вперед — это замечательно, если вы технический оптимист. Циклическое время, ветры времени, вечное возвращение, колесо жизни… Все это стало вдруг романтической чепухой, уделом поэтов и ностальгирующих философов.
Герберту, младшему сыну лавочника и бывшей горничной, повезло попасть в Учительскую школу, позже переименованную в Королевский колледж естественных наук. Подростком он три несчастных года провел учеником в мануфактурной лавке. Теперь же, в новом пятиэтажном здании колледжа, оборудованном лифтом, он изучал элементарную биологию под руководством («в тени») Томаса Гексли, знаменитого дарвиниста, — Уэллс считал его могучим поборником свободомыслия, который храбро сражается с церковниками и невеждами, устанавливает факты эволюции по коллекциям окаменелостей, собранным с великим трудом и тщанием, и эмбриологическим материалам, складывает «великую головоломку» и восстанавливает древо жизни. Это был самый информативный и познавательный год его жизни: «грамматическая верность формы и критическое отношение к факту». Физика была ему менее интересна, и позже он мало что помнил из этого курса, кроме собственной неловкости при попытке смастерить барометр из стеклянной трубки и случайных кусков латуни и дерева.
После окончания Учительской школы Уэллс некоторое время и правда зарабатывал на жизнь преподаванием, пока не «рухнул» (так он выразился) в литературную журналистику. На этом поприще нашлось применение тем высокопарным ученым рассуждениям, которые так нравились ему в Дискуссионном клубе. В эссе для Fortnightly Review под названием «Новое открытие единичного» (The Rediscovery of the Unique) он торжественно разбирал по косточкам «ряд сменяющих друг друга взглядов, которые мы называем ходом человеческой мысли». Его следующее эссе — «Жесткая Вселенная» (The Universe Rigid) — грозный редактор этого журнала Фрэнк Харрис объявил невразумительным, после чего вызвал 24-летнего автора к себе в кабинет и выбросил рукопись в корзину для бумаг. Описанная в эссе жесткая Вселенная, кстати, представляла собой конструкт из четырех измерений вроде каменного блока. Говорилось, что он не меняется со временем, потому что время у него внутри, оно встроено в него изначально.
Четырехмерная система отсчета неизбежно — можно сказать, с железной необходимостью — порождала жесткую Вселенную. В те дни для человека, верящего в законы физики — а студенты Учительской школы, безусловно, в них верили, — было очевидно, что будущее строго следует из прошлого. Уэллс предлагал разработать «универсальную диаграмму», по которой все явления можно будет вывести логически.
