ход времени? — возражал один из его критиков. — Может ли время, хотя бы в принципе, идти без того, чтобы что-то где-то менялось, — без тиканья каких-то часов, движения какой-то планеты, подергивания какой-то мышцы или вида какой-то вспышки?»)
Два десятилетия спустя в Амхерстском колледже Дэвид Фостер Уоллес, студент-философ и сын философа, заболел этой дискуссией, этими «славными и бесславными рассуждениями Тейлора». Он писал другу: «Если ты читал литературу по Тейлору, то знаешь, что это истинное зло». Тем не менее он погрузился в те старые дебаты с головой. Его увлечение переросло в курсовую работу, которая вполне могла бы позаимствовать название у воображаемой работы Боба Вилсона «Исследование некоторых математических аспектов жесткости метафизики» (An Investigation into Certain Mathematical Aspects of a Rigor of Metaphysics). Он рисовал диаграммы, классифицировал «мировые ситуации», выделял для каждой возможных «дочек» и «мам». Но как ни близка была Уоллесу формальная, аксиоматическая сторона философии — он неизменно получал от нее удовольствие и удовлетворение, — он никогда не принимал ее безоговорочно. Пределы логики и пределы языка сохраняли для него свое значение.
Слова обозначают вещи, но сами по себе слова — это не вещи. Мы знаем это, однако нам свойственно это забывать. Фатализм — философия, построенная из слов, и в итоге ее выводы применимы к словам, не обязательно к реальности. Выходя с работы, Тейлор, в точности как все остальные, вызывает лифт нажатием кнопки. Он не думает: «Не беспокойся, лифт выполнит то, что ему предопределено заранее». Он может подумать: «Когда я нажимаю на кнопку вызова лифта, то делаю это не по собственному свободному выбору — это предопределено». Но он все же делает это. Ему не придет в голову просто стоять у двери и ждать лифта.
Конечно, Тейлор и сам это прекрасно понимал. Несостоятельность его идей так просто не докажешь.
Фаталист — если таковые существуют — считает, что он не в состоянии как-либо повлиять на будущее. Он думает, что его не касается, что собирается произойти в следующем году, завтра или буквально в следующий момент. Он считает, что даже его собственное поведение совершенно не в его власти — не более чем движение небесных тел, события давней истории или политические процессы в Китае. Поэтому ему было бы бессмысленно размышлять о том, что он собирается делать, ибо человек размышляет только о таких вещах, сделать которые, по его мнению, в его власти.
