Во времени за вами простирается значительная часть пространственно-временного объекта, берущего начало примерно в 1905 г. То, что мы видим сейчас, — поперечный срез этого объекта, сделанный перпендикулярно временной оси и имеющий определенное сечение. На одном конце объекта — младенец, пахнущий кислым молоком и срыгивающий завтрак на слюнявчик. На другом — в 1980-х, вероятно, — находится старик. Представьте себе этот пространственно-временной объект… в виде длинного розового червя, протянувшегося сквозь годы.
Длинный розовый червь. Культура медленно и опасливо переваривала пространственно-временной континуум. Моменты попроще уже не требовалось так долго объяснять, пришло время нюансов.
Основной интерес рассказа «По своим следам» заключается в комических встречах Бобов; это фарс одного актера, умножившегося пятикратно, с потерянными шляпами, запутавшейся и разгневанной подружкой (выражение «двойная игра» никогда не было настолько уместным), наконец с воротами времени — научно-фантастическим эквивалентом дверей, хлопающих в нужный для комизма момент. Шляпу бросают, находят и снова теряют, так что в конце концов она, кажется, начинает размножаться, как кролики. Боб напивается с Бобом. Бобу неприятен вид пьяного Боба, и Боб находит для Боба несколько отборных ругательств. Но Хайнлайн не забывает и о науке. Или о философии. Старший и мудрейший из Бобов, живущий через 30 тысяч лет после нас, в будущем, говорит одному из своих прошлых «я»: «Причинность в пространственно-временном континууме вовсе не должна подчиняться ограниченному человеческому восприятию времени и пространства». Юный Боб недолго размышляет об этом и выдает в ответ: «Секундочку! А как быть с энтропией?[72] Как ее обойти?» И так далее. При ближайшем рассмотрении все эти рассуждения оказываются столь же пустыми, как нарисованные фасады в декорациях какого-нибудь вестерна.
Сам Хайнлайн, судя по всему, поначалу был о рассказе не слишком высокого мнения и удивился, когда влиятельный редактор журнала Джон Кэмпбелл заверил его, что это нечто особенное. Этот рассказ, по существу, положил начало осмыслению двух философских проблем, возникающих, когда люди начинают возвращаться в прошлое и описывать петли в пространстве-времени. Одна из проблем заключается в сложности идентификации себя — непрерывность личности, назовем это так. Хорошо, конечно, говорить о Бобе номер один, Бобе номер два и т. д., но прилежному рассказчику откровенно не хватает слов, чтобы разобраться во всех этих людях: «Его второе, более молодое „я“, пристально смотрело на него, демонстративно игнорируя присутствие третьего экземпляра». Внезапно оказывается, что в английском языке недостает местоимений.
