Когда рисовали схемы и оформляли происшествие со страховщиками, водитель «Крузера» все же соизволил заговорить со мной. Это был невысокий мужчина лет пятидесяти, совсем не крутой и уверенный в себе, каким, наверно, был час назад. В глазах его стоял страх.
— Ты… это… — пробормотал он, взяв меня за руку, — ты вообще как, нормально, а? Понимаешь, чувак, тут, блин, совсем…
Я кивал, слушая монолог о тяжелой жизни простого русского бизнесмена, от которой он пытался сбежать по оживленному проспекту со скоростью 90 км/ч. Что я мог ответить? Что он козел, которому повезло врезаться в правый борт «Шевроле», а не в группу школьников, переходящих дорогу? Не думаю, что он оценит всю степень своего везения.
— Ты… это… — продолжал мужик, — извини, друг… торопился очень… Кхм, твою мать, блин…
Он опустил руки и отвернулся.
«Лучше не скажешь, — подумал я. — Надо выбить это золотыми буквами и повесить на стену в рамке».
Через несколько часов, когда моя машина уже покоилась на ближайшей к проспекту автостоянке, побитая и позабытая, а страховые агенты подсчитывали, на сколько они попали, я мирно пил коньяк в баре недалеко от своего дома. Компанию мне составляла только моя видеокамера. По непонятным мне причинам я не мог ее нигде оставить, я таскал ее с собой, как приехавшего из деревни родственника, которому надо показать город. Если дела мои и дальше пойдут таким же скверным образом, как сегодня, то скоро я сойду с ума и начну с ней разговаривать, любовно заглядывая в объектив.
Когда «два раза по полста» опрокинулись внутрь, мне немного полегчало. Появились какие-то совершенно другие мысли, более жизнеутверждающие, до которых я не мог дойти в своем взвинченном состоянии. А ведь я уже мог больше не пить коньяк! Лежал бы сейчас в морге, смотрел в потолок… тьфу, какое там смотрел, что за чушь…
Я улыбнулся, выпил еще полста. Потом еще. Вот подходит официантка, спрашивает, не нужно ли чего еще? Да нет, прелесть моя, мне ничего не нужно, мне уже ка-ра-що…
Чтобы поделиться своей радостью, я по привычке набрал номер домашнего телефона. Вот ведь засада: что бы ни случалось в моей жизни хорошего или плохого, я всегда набирал домашний номер. С точки зрения какого-нибудь психоаналитика это, наверно, хороший знак, и у меня есть все шансы сохранить семью, но вряд ли так считала моя вторая половинка. Я услышал одни лишь длинные гудки.
— Сука, — выругался я и уже хотел швырнуть трубку на стол, как она ответила.
