— Да понял я, — вздохнул он. — И отцовская память, и конь немолодой уже, и продешевить боишься. А другого в обмен взять — надуют, как пить дать.
— Правда твоя, дядя.
Я похлопала Серебряного по крупу, вытерла руки о попону и принялась заматывать ему ногу темной тряпкой.
— И ищут тебя, может статься, вовсе не ради того, чтобы вернуть к матушке под крылышко… — задумчиво протянул Вител. — И владения ваши, должно быть, не такие уж бедные, как ты говорил. Либо были побогаче при твоем отце, раз он мог себе такого скакуна позволить…
— Может, и так. Я напраслину ни на кого взводить не собираюсь. Но и дома мне не жизнь.
— Ясно… — Он протянул руку и потрепал меня по затылку. — Ну, значит, тебя и впрямь судьба с нами свела. Поедем за перевал, там, глядишь, найдется для тебя какое-никакое дело по нраву!
— Спасибо, дядя Вител, — тихо ответила я и утерла нос рукавом.
— Заканчивай да спать ложись. И чтоб я тебя до утра не видел, — серьезно сказал он. — Прямо тут, на возу, в соломе и ложись. До свету отправимся.
— Это хорошо, надо поторапливаться, — не удержалась я, — а то через два, может, три дня уже настоящие заморозки начнутся. А то и снег пойдет, а если ляжет, то уже не растает.
— Ты почем знаешь?
— Чую, — пожала я плечами. Раз уж история моя претерпела такие изменения, то что толку скрывать свои умения? — И по всем приметам так выходит. Ветер с гор, ровный и холодный, с ледника. Вчера и сегодня ясно было, но солнце в сизые длинные облака садилось, они как перья из соколиного крыла, и подсветило их не оранжевым, а таким… как малина и слива в серебристой росе. Луна на убыли, а светит, будто молодая, звезды блестят, как начищенные, а небо совсем прозрачное, ледяное, стукни — зазвенит. — Я перевела дыхание и добавила: — Трава шелестит, и ветки на деревьях стучат уже по-зимнему, птицы рано прячутся. Быть заморозкам, точно говорю!
— Ну, — крякнул Вител, — если ты еще и погоду умеешь предсказывать, тогда точно не пропадешь!
Растолкали меня в самом деле до рассвета — заря только-только занималась, небо сделалось серо-жемчужным, но солнце еще и краешка не показало над лесом, и верхушки далеких гор были темными, не розовели. Там, на самом леднике, рассвет особенно хорош, говорил отец, но меня туда, ясное дело, не брал, рано было. Но я и с башен видела, как сверкает лед в утренних лучах, будто какой-то великан самоцветы из корзинки рассыпал!
Я хотела, как обычно, взяться за стряпню, но Вител махнул рукой: мол, воду без тебя вскипятили, Чарим свои травы заварил, чтобы всех взбодрить и согреть, а пожевать и на ходу можно. И вечеряли мы точно так же, чтобы не тратить времени понапрасну…
