Такой прекрасный был вечер… Такая увлекательная беседа… и как грустно все кончилось. И кто виноват?
Он не сомкнул глаз всю ночь. И знал, что Селия тоже не спит. И оба продолжали молчать.
Первое время после этого странного срыва она вообще перестала с ним разговаривать. А он не навязывался в собеседники. Но поскольку делать вид, что каждый едет в одиночестве, все равно было невозможно, спустя какой-то срок пришлось обмениваться хотя бы двумя-тремя словами. В чисто прикладных целях. О том, куда ехать, что есть и так далее. О том же, кто такая Алиена и при чем здесь непонятный учитель Селии, он предпочитал не спрашивать. И даже не думать об этом. Мало ли почему она способна выйти из себя. Он-то перед допросом Святого Трибунала не стоял. И даже представить себе не может, что это такое.
Это состояние «худого мира» длилось, покуда они не въехали в небольшую долину, огороженную горами. При виде ее Селия присвистнула и с восхищением произнесла: «Чтоб я сдохла!» Если отвергнуть словесную форму, в которой было выражено это восхищение, она была совершенно права. Погода в последние дни установилась теплая, солнечная, но порою ветер напоминал о том, что уже наступил сентябрь. Здесь же, в этой долине, защищенной со всех сторон, еще длилось лето. Со скального уступа в западной части долины низвергался звенящий водопад и, превращаясь в реку, спокойно скользил по склону дальше, через всю долину. Однако два огромных валуна, очевидно некогда скатившиеся с горы, создавали естественную запруду, в которой крутился темный омут. И райская теплынь…
— Привал, а?
— Лошадей бы искупать-напоить…
— Как скажешь…
Пока мыли, чистили, приводили в порядок «полководцев», тягостное отчуждение последних дней как-то само собой улетучилось. Собственно, большую часть работы принял на себя Оливер. Он разулся, снял рубашку, влез в воду. Селия на берегу рвала траву охапками, перебрасывала ему, шлепая по воде, и он пучками травы скреб лошадиные шкуры — за неимением чего получше. Шутили, пересмеивались. Потом, выгнав лошадей на берег, Оливер умылся сам, выстирал рубаху, благо сменная была, а и не было бы — тепло же… А затем Селия заявила:
— А теперь — освобождай место. Я тоже искупаться хочу.
— Ты что, с ума сошла?
— Да? Тебе, значит, можно, а мне нельзя? Черт его знает, сколько времени придется еще шляться, да и холода впереди! Я заживо гнить не согласна, не для того от Трибунала бегала!
— Но ведь…
Договорить ему не дали. Она снова принялась хамить в своем лучшем стиле:
