— Пожрать? Я могу еще пиццы заказать, — кивнул я.
— Нет!
— Не хочешь пиццы. Ну и хорошо. Суши хочешь?
— Нет!
— И этого не хочешь? Странно… О нет, в тебе… и-и-и-играют гормоны?!
Нет, только не это, я к этому не готов.
О Боги! Кто поставил барьер? АЗАЗЕЛЬ!!!
— Я попросила Азазеля, чтобы нам никто не мешал, — и начала тянуть ко мне свои руки.
— Эйлин, дорогая, давай может поговорим для начала? Мы же так долго не виделись!
— Мы обязательно поговорим. После этого. То есть где-то через день…
— ПО-МО-ГИ-ТЕ. ТЕМНОГО ВЛАСТЕЛИНА НАСИЛУЮТ! Уйди от меня, женщина. Не для тебя меня мама растила! Я тебе приказываю! А-а-а!
Она повалила меня на пол. И умудрилась заблокировать мою магию. О Боги! Откуда у нее эти наручники? Я же их специально уничтожил в прошлом мире. Потому что они могли сковать даже мою магию. Откуда они в этом?
— Я эти наручники создавала почти сутки. И, видимо, не зря. Расслабьтесь. Я хочу попробовать с вами то, что не делала вот уже последние… Бог знает сколько времени.
— Не нужно быть таким «невинным», Мой Император. Ведь я — женщина, и не терплю таких нерешительных, как Вы, — проговорила она и облизнулась.
Непонимание сковало разум Зерефа. Он не хотел всего этого, и ему это казалось диким. Но! Где-то в глубине души что-то дернулось! Рука Эйлин так нежно и осторожно придерживает его шею, чтобы она не лежала на холодном полу.
— Что ты удумала, женщина? Немедленно слезь с меня! — уже привычным и монотонным голосом проговорил он ей.
— Всего лишь устала от вида Вас утомленного, такого красивого и возбуждающего, желанного, недоступного… Все эти столетия, когда я была заперта в том, хоть и прекрасном, но проклятом теле, я желала каждой клеточкой своего тела, своей женской сути слиться с вами в едином порыве. Стать для вас более чем вернейшим спригганом. Но это было невозможно. Я сначала разозлилась на Вас за это тело демона, пусть и высшего. Но теперь… я не злюсь. Я РАДУЮСЬ! И просто обязана Вас «отблагодарить» за эту новую жизнь.
— Спасибо будет достаточно.
Она лишь усмехнулась.
Ее влажные пальцы плавно скользнули по его подбородку, касаясь шеи, вен, плотных полос хрящиков на затылке. Под нутром разгоряченной руки язык онемел, а скованные наручниками руки и ноги не в силах были дать нужный отпор. Драгнил побелел от злобы на свое бессилие и глупость, которую он допустил с этой коварной женщиной. Ведь он знал ее нрав, но воскресил.
— Вы такой горячий, Мой Повелитель… — влажный язык щекотливо обмазал его щёку слюной. — Вы кажетесь таким невинным и сладким. Скажите, вы успели уже где-то и с кем-то в этом мире?
