По парадной лестнице девушка медленно поднялась на второй этаж. Паромщик проводил ее взглядом, отметив осторожность ее кошачьей походки; несомненно, устала, подумал он. Пару секунд спустя он услышал скрип двери и радостный возглас. В закутке, прилегающем к основной комнате, она обнаружила ванную. Против всех ожиданий, из крана до сих пор текла прозрачная вода. Паромщик услышал мягкий стук капель, приглушенный тонкой перегородкой, разделяющей комнаты. Водопровод и нагреватель на крыше все еще функционировали. Паромщик не стал подниматься наверх, подумав, что этот час лучше провести с пользой. Он решил на время оставить девушку и пойти обследовать городок. Эти водные процедуры, конечно, затянутся надолго. Когда дверь захлопнулась за ним, в глаза ему ударили лучи заходящего солнца. Он козырьком приложил руку ко лбу. Одно здание среди прочих привлекло его внимание.
Фасад дома на другой стороне улицы сверкал ослепительным светом, рассыпался искрами, как горящий факел, и магнитом притягивал взгляд паромщика. Он медленно приблизился, положив правую руку на пояс, поближе к ножу, готовый немедленно среагировать. Он до сих пор чувствовал, что за ним следит тысяча глаз, но здесь это ощущение, казалось, многократно усилилось. Какое-то время сквозь приоткрытое окно до паромщика еще доносился смех девушки и шум воды в ванной. Но по мере того, как он отдалялся, звуки слабели. Наконец он ступил на площадку перед зданием. Оно больше не излучало свет; прежнее сияние сменилось слабыми отблесками в лучах угасающего дня.
Несмотря на грязные потеки, паромщик узнал заколоченную витрину старого магазина — что-то вроде бакалейной лавки, если верить траченной временем вывеске над входом. За стеклом, покрытом паутиной трещин, между уцелевшими планками деревянной рамы, он заметил противогаз, алюминиевые фляги, еще какие-то предметы, назначения которых он не мог бы объяснить. Среди этого разнородного барахла его внимание привлек отличный ручной фонарь — красивая вещь, совсем новая. Он толкнул дверь, но она не поддалась. Кованую металлическую ручку обвивала цепь; другой конец цепочки крепился к прогнившему дверному косяку. Ухватившись за висячий замок, паромщик трижды дернул на себя всю конструкцию, пока она полностью не вывалилась из пазов под металлический скрежет и треск ломаемого дерева. Над дверью пронзительно звякнул колокольчик, когда паромщик вошел наконец в просторное светлое помещение. Теперь он понял, что здесь так сверкало.
