– Доброе утро, – сказала я, выдавив улыбку.
– Доброе утро, дорогая! – отозвалась она. – Я вижу, сегодня вы выглядите гораздо бодрее, – если вы простите мне такое замечание.
– Конечно, конечно. Я действительно чувствую себя намного лучше. Простите, что была вчера такой неприветливой.
– Не за что извиняться. Не хотите позавтракать вместе со мной? Мистер Робсон сегодня, к сожалению, не в форме: расстройство пищеварения.
– Это очень любезно с вашей стороны, но мне обязательно надо написать несколько писем. В последнее время я порядком запустила переписку.
– Да, разумеется, это важно. Тогда увидимся за обедом?
– Возможно.
Я прошла к своему столу и заказала два вареных яйца, тосты и чай. Достав из сумочки записную книжку, я стала просматривать записи, которые делала с тех пор, как Кёрс возник в моей жизни. Они показались мне весьма примечательными. Я, безусловно, могла использовать эту историю в какой-нибудь книге, но она неизбежно была бы гораздо мрачнее тех благостных романов, которые я писала прежде. В них все загадки разъяснялись, все вставало на свои места, восстанавливался нормальный ход вещей. Зло изгонялось со страниц книги и из головы читателя, воцарялось добро. Но явился Кёрс и нарушил эту гармонию.
Я задумалась над вопросом, откуда столько зла в этом человеке. Возможно, оно было присуще ему от рождения, или ему пришлось пережить нечто ужасное – с ним жестоко обошлись, он понес тяжелую утрату и все такое прочее. Что исковеркало его психику? Когда этот кошмар кончится – о, как я желала, чтобы это произошло поскорее! – я хотела бы задать Кёрсу несколько вопросов. Интересно, как он поведет себя, когда полиция нагрянет к нему? Я понимала, что во мне он видит всего лишь женщину, которой он может манипулировать по своему усмотрению. Я подчинялась ему из страха, что он или какой-нибудь подонок из его шайки погубит репутацию Арчи, а также, что неизмеримо страшнее, расправится с моей дочерью. Но я не дам негодяю шанса сделать это. После завтрака я отправлюсь в полицию и изложу там всю историю. Затем я позвоню Шарлотте и скажу, чтобы она присматривала за Розалиндой и не выпускала ее из дома. Я велю ей запереть все двери в Стайлзе и не открывать их никому.
Я пила чай и пыталась вообразить свое будущее. Если наш с Арчи брак окончательно распадется – а мне приходилось признать возможность этого, – то начнется новая жизнь, с Розалиндой и Шарлоттой. И разумеется, у меня останется моя работа. Я чувствовала, что ко мне вернулась способность писать. Вероятно, этот перерыв в работе, творческий кризис, был мне необходим и пережитый мною мрачный эпизод окажется полезным. «Все это было не напрасно», – подумала я. Допив чай и взяв пальто и сумочку, я покинула ресторан и направилась к выходу из отеля. Но тут я услышала, как кто-то произносит знакомое имя:
