С этими словами он неловко приобнял ее и вышел, волоча за собой шаги, как упирающуюся собаку.
Книга
— Когда ты идешь по неправильной дороге, она всё удлиняется и удлиняется, но стоит свернуть на правильную, как ты тут же у цели, — прошептал он напоследок, и, хоть был в этот момент уже на выходе, шепот проник ей в низ живота и там завибрировал.
В проём двери ему удалось попасть с трудом, так как дверь была всё еще раздвоена. С некоторым усилием ему тоже удалось раздвоиться, после чего он прошел правым собой сквозь правую дверь и левым сквозь левую. Она видела, как он украл по дороге кастрюлю с забора и помочился на столбик ворот, задрав ногу как кобель, но ей некогда было вглядываться в его удаляющуюся спину — под ней говорила книга.
…Когда она однажды сказала ему: давай поспим, обнявшись, — ветер за окном менялся на противоположный каждый их совместный вдох. Они не целовались, просто соединили рты и дышали наоборот — на ее вдохе он выдыхал, а потом вдыхал ее выдох. Так они и заснули, и ему приснилось, что он стал женщиной, а в его объятиях спит мужчина. Всю ночь во сне они разговаривали, напрягая то одни, то другие мышцы. Хотя ни одно слово им не приснилось, проснувшись, они почувствовали, что у них позади длиннейшая беседа о непередаваемых вещах. Их волосы стали седыми, на улице выпал первый снег, и всё стало бело-черным, как на фотографии. Они поняли, что за эту ночь они постарели на тысячу лет, родились в новых телах и поменялись языками.
Суп мира
Когда Ефросинья подняла свой прекрасный зад с книги, она увидела, что кошки ее превратились в покрытые пылью маленькие мумии, а сама она седа, как заиндевелая трава. Оказался полдень — время визитов гостей, вовсю названивал колокольчик. Она побежала открывать, с каждым шагом молодея и понимая, что спаслась. Время выпустило ее из хватких объятий, и ожившие кошки по одной выбежали вслед на порог, обтирая пыль об углы и ефросиньину юбку из березовых щенок. За дверью, напряженно улыбаясь, стоял пахнущий продуктовым магазином Евлампий с традиционным букетиком красной рыбы, но Ефросинья не поздоровалась, а уставилась за его спину. Где же обещанный соседкой жених? — подумала она. И вспомнила, что у нее никогда не было соседки с рыжей бородой ниже живота, а фасолевую похлебку она не варила с прошлого года. Она быстро выбежала на улицу мимо растерянного гостя и, вытягивая детскую шею, попыталась заглянуть на крышу, чтоб увидеть, сплетены ли между собой ветки рябины. Крыша оказалась так высоко, что рассмотреть что-либо не представлялось возможным.
