Десятилетний план обычно критикуют за чрезмерную амбициозность и нереалистичность – точно так же, как и «большой скачок вперед». Но даже самое поверхностное изучение плана говорит об обратном. Для примера возьмем два вида сырья – зерно и сталь. Согласно плану к 1985 году следовало увеличить производство зерна до 400 миллиардов килограммов в год, производство стали – до 60 миллионов тонн в год. В действительности в 1985 году было произведено 379 миллиардов килограммов зерна, что на 5,25 % ниже запланированных объемов. Однако спустя всего два года план удалось перевыполнить. Производство стали в 1985 году составило 46,8 миллиона тонн – на 22 % ниже плана; потребовалось еще четыре года, чтобы довести производство до 61,6 миллиона тонн[70]. Целевые показатели нельзя назвать заниженными, но, в отличие от целей «большого скачка вперед», они не были нереалистичными. Роковая ошибка заключалась в другом.
Десятилетний план развития экономики предусматривал запуск порядка 120 совершенно новых промышленных объектов, включая 30 электростанций, 10 центров производства химических удобрений, 10 предприятий черной металлургии, 10 предприятий цветной металлургии, 10 нефтехимических комплексов, восемь угольных месторождений, 10 нефтяных и газовых месторождений, шесть железнодорожных линий и несколько портов. Предполагалось, что все эти объекты укрепят плановую экономику посредством импорта передовых технологий. Реформы проводились государством, осуществлялись за счет инвестиций и затрагивали в основном тяжелую промышленность. Десятилетний план мало чем отличался от первого пятилетнего плана (1953–1957), предполагавшего создание с помощью Советского Союза 156 промышленных объектов. Дуайт Перкинс в статье для «Кембриджской истории Китая» дал «десятилетке» удачное определение «образцовый советский план» (Perkins 1991: 496).
При планировании экономическая команда Хуа Гофэна сильно переоценила будущие доходы от экспорта сырья (прежде всего нефти) и недооценила сложности, с которыми придется столкнуться при привлечении средств на международных рынках капитала (то есть ошиблась насчет двух важнейших источников средств, необходимых для выполнения плана). Проблемы с финансированием не заставили себя ждать. Из 22 проектов, запущенных в 1978 году (включая один, оставшийся с 1972 года, от «первой волны» реформ и открытости), завершены были только девять (Chen Jinhua 2005: 98). Но гораздо важнее то, что внимание реформаторов фокусировалось исключительно на материально-технической части – оборудовании и производственных мощностях. Управление предприятиями и освоение импортных технологий не входили в число приоритетов. Реформаторы не продумали, как наладить связи между новыми заводами, поставщиками сырья и покупателями продукции. В результате даже введенные в строй мощности были сильно недозагружены. Существуя в отрыве от остальной экономики, государственные проекты не привели к сколько-нибудь значимому распространению передовых технологий за пределами промышленного производства (Ibid., 105–106). Из-за неудовлетворительных результатов и проблем с финансированием от «скачка вовне» пришлось отказаться: это произошло в апреле 1979 года на рабочем совещании ЦК КПК, организованном Чэнь Юнем. Убежденный противник любых «скачков» в области экономики, Чэнь был смещен со всех постов за критику в адрес экономической политики Мао. Он вернулся во власть в 1978 году и выступил на Третьем пленуме ЦК КПК 11-го созыва в качестве ведущего экономиста КНР – с предложением исправить ошибки и изменить экономическую политику.
