Арно закурил новую сигарету и продолжал:
— Я схватился за пистолет и рванулся к окну, но фермер удержал меня, заверив, что мы успеем спрятаться. Я подхватил рацию. Урбан — тяжелые аккумуляторы, и мы бросились за фермером. Когда он открывал погреб, в дверь уже стучались. Жена фермера не спеша пошла открывать, а мы по крутой лестнице спустились вниз и закрыли за собой вход в погреб. Я уже начал подумывать, что из этой ловушки нам не уйти. Почему мне не дали перестрелять их всех там, через окно? Но тут фермер открыл потайную дверь, и мы очутились в сыром тоннеле.
Плотно прикрыв дверь, он зажег спичку и сказал: «Вот и пригодился старый подземный ход. Ферма существует около четырехсот лет, и люди, которые ее строили, видно, знали, что делают. Наверно, они тоже были не в ладах с немцами».
— Ну, а дальше? — не выдержала Кэтрин.
— Мы шли довольно долго, но вот наконец оказались в какой-то полуразвалившейся постройке, откуда отлично было видно ферму. Мы находились примерно в тысяче метров от нее. Фермер пошел обратно прямо через поле. Он сказал, что вернется, когда уедут немцы. Я пристроил рацию на камнях, из-за которых мог видеть ферму, и продолжал починку.
— К ключу вы, конечно, не притрагивались? — с тревогой в голосе спросил Мишель.
— Господи, конечно нет! — воскликнул Арно. — Ясно, что эти сволочи оставили кого-нибудь на радиопеленгаторе на случай, если передача ведется не с фермы, а из другого места.
— И долго они оставались на ферме? — поинтересовалась Кэтрин.
— Прошел почти час, прежде чем мы с Урбаном услышали шаги в тоннеле. Я взялся за пистолет, но это был фермер. Он мрачно сообщил, что обе машины уехали.
— Обе? — переспросила Кэтрин.
— Да. Они всегда работают парами, как и у нас здесь, дорогая Кэтрин, — последовало довольно терпеливое объяснение.
— Как же вы испытывали рацию при таких обстоятельствах? — поинтересовался Мишель.
— Да подождите же! Ведь я еще не починил эту чертову рухлядь! — воскликнул Арно, поднимая руку к небу, словно моля покарать тех, кто его прерывает.
— Хорошо, хорошо, Арно. Мы не будем перебивать вас, но, пожалуйста, выбирайте выражения в присутствии Кэтрин…
— Продолжайте, Арно, — сказала Кэтрин, — и не обращайте на меня внимания.
— Простите, Кэтрин, — выдавил из себя Арно, который вдруг стал чем-то похож на раскаивающегося медведя.
Я спросил фермера, действительно ли немцы уехали, и он ответил, что следил за машинами с крыши до тех пор, пока они не скрылись из виду. «Может быть, они еще вернутся», — настаивал я. «Посмотрите сначала, какой погром они учинили в доме, — мрачно ответил фермер. — Зачем им теперь возвращаться?» Мы молча пошли на ферму, и там нам все стало ясно. Немцы были настолько уверены, что рация спрятана где-то здесь, что перевернули все вверх дном. Никогда в жизни я не видел такого кавардака… Не буду вдаваться в подробности, но тогда мне хотелось одного — чтобы эти проклятые ублюдки, простите, Кэтрин, вернулись. Я бы с радостью перестрелял их всех… Но надо было испытать рацию. Когда я подключал ее к батарее, фермер стоял на часах у окна, вооружившись французским ручным пулеметом. Урбан тоже подобрал себе что-то, очевидно из тех запасов оружия, которые создал Эжен. У меня под рукой был пистолет, а Рикэ дежурил на крыше с полной корзиной ручных гранат. Я отстучал позывные и перешел на прием. Ответный писк морзянки показался мне приятнее самой прекрасной музыки.
