Встречники | страница 15
Я люблю реки. Они для меня будто живые существа. Как только навернутся два-три свободных дня да погода прзволяет, я рюкзак за плечи - и па-ашел по какой-нибудь, где потише, побезлюдней. Палатки, спальные мешки - этого я не признаю: я не улитка - таскать на себе комфорт; всегда найдется стог или копна, а то и в траве можно выспаться, укрываясь звездами.
И по Осколу я ходил, знаю эту излучину. Вот там, выше, где река возвращается к высокому берегу, есть родничок с хорошей водой; я делал привал возле него… Но сейчас здесь все не так. В том месте, где высокий берег выступает над излучиной мыском, стоит среди некошеной травы наш грузовой вертолет, а вокруг деловая суета: разбивают две большие палатки - одну для моей камеры, другую для гостей, выгружают и расставляют наше имущество.
Мы приземляемся.
- Слышал? - говорит мне Артурыч, выскакивая вслед за мной на траву. - Самолет выпустили одиннадцать месяцев назад. Вот на такой срок, то есть примерно на годовой заброс, и настраивайся. Выбирай зацепку - хорошую, крепкую, не пиво с таранькой! - и просвет. Дня в три-четыре должен быть просвет. Туда, - он указывает в сторону излучины, - тебе ходить не надо, запрещаю. От суеты здесь тоже держись на дистанции… Общность, глубина и общность - вот что должно тебя пропитывать. Годовой заброс- помни это!
Да, в такой заброс я еще не ходил. И Рындичевич тоже.
Вскоре прибывают еще два вертолета. Из первого по лесенке спускаются трое. Переднего - невысокого, с фигурой спортсмена, седой шевелюрой и темными бровями, по которым только и можно угадать, какие раньше у него были волосы, - я узнаю сразу, видел снимки в журналах. Это Иван Владимирович Бекасов, генеральный конструктор. Ему за пятьдесят, но живые, энергичные движения, с которыми он, подойдя, знакомится с нами, живая речь и живые темные глаза - молодят его; весь он покрыт шершавым крымским загаром - наверно, выдернули прямо с пляжа где-нибудь в Форосе.
Он представляет нам (Багрию, собственно; по мне Бекасов скользнул взглядом - и я перестал для него существовать) и двух других. Высокий, худой и сутулый Николай Данилович (фамилию не расслышал) - главный инженер авиазавода; у него озабоченное лицо и усталый глуховатый голос. Второй - белокожее лицо с румянцем, широкие темные брови, красивый нос и подбородок - Феликс Юрьевич, начальник Цеха винтов на этом заводе; вид у него угрюмо-оскорбленный, - похоже, тот факт, что именно его выдернули на место катастрофы, его угнетает.
