- Ясно. Кто тебе нужен на месте?
- Представители КБ и завода, группа оперативного расследования. Но - чем меньше людей, тем лучше. Скажем, так: по два представителя и группа из трех-четырех, самых толковых.
- Уже сообщено. Будут через полтора часа. Бекасов, может быть, через два, он в Крыму. Но… для такого случая полагается еще санитарная команда: вытаскивать и опознавать трупы, все такое…
- Нет! Никаких таких команд, пока мы там. Предупреди всех о безоговорочном подчинении мне.
- Конечно. Теперь слушай: один представитель Бекасовского КБ, хоть и неофициальный, прибудет к тебе сейчас на вертолете. Это Петр Денисович Лемех, бывший летчик-испытатель, ныне списанный на землю. Облетывал «БК двадцать вторые», летал и на серийных.
- Отлично, спасибо.
- И еще. Поступила первая информация о БК-22. Была аналогичная катастрофа с его грузовым вариантом - год с месяцами назад, на юге Сибири. Тоже при наборе высоты сорвался, нагруженный. Там причину не узнали - но это уже намек, что она одна и может быть найдена. Так что настраивайтесь на это.
- А на что же еще нам настраиваться? - усмехнулся Багрий. - На реквием? Это успеется.
- Кто летит?
- Я и Возницын. Рындичевич займется Институтом нейрологии.
На том конце провода помолчали. Я ждал с замиранием сердца, что ответит Глеб А.; в Славика он верит, конечно, больше, чем в меня.
- Смотри, тебе видней. («Уфф!…») Ну, все? Напутственных слов говорить не надо? Я все время здесь.
- Не надо. Дальнейшая связь - по рации.
Багрий-Багреев кладет трубку, поворачивается к нам:
- Все слышали? Вот так, не было ни гроша, да вдруг алтын. Святослав Иванович, ваш план принимаю, хоть и не в восторге от него. Но - время не терпит. Заброс короткий, справитесь сами. Постарайтесь там… - он движением пальцев выразил то, в чем Рындя должен расстараться, - быть тоньше, осмотрительней. Зацепку на минувший день имеете?
(«Зацепка» - это точка финиша в забросе: запомнившееся приятное событие, к которому тянет вернуться, пережать его еще раз.)
- Имею.
- Какую, если не секрет?
- А пиво вчера в забегаловке возле дома пил - свежее, прохладное. И мужик один тараней поделился, пол-леща отломил, представляете?
Артура Викторовича даже передергивает. Рындичевич смотрит на него в упор и с затаенной усмешкой: вот, мол, такой я есть - с тем и возьмите.
- Эхе-хе!… - вздыхает, поднимаясь из-за стола, шеф. - Поперечный мы, встречники, народ. Что ж, наши недостатки - продолжения наших достоинств. Ладно, с вами все. А ты, друг мой Александр Романович (это я - и друг, и Романович), настраивай себя на далекий заброс. Может, на год, а то и дальше.
