Подошел к окну у раковины. Так как сегодня он ел раньше обычного, а летом солнце заходит поздно, то сумерки еще не наступили, и можно было ясно разглядеть замаскированного наблюдателя. Тот был на заднем дворе, сидел на задних лапах, и присматривал за домом.
Осторожно обойдя бедное создание на полу, Эдуардо спустился в холл, отпер переднюю дверь и шагнул наружу, желая выяснить, караулит ли еще другой часовой. Зверь был не во дворе, где он оставил его, а на крыльце, в нескольких футах от двери. Он лежал на боку, кровь натекла из того уха, которое было видно, она была на ноздрях, а глаза широко распахнулись и остекленели.
Эдуардо переключил внимание с енота на нижний лес у начала луга. Заходящее солнце, зависнув между двух горных пиков, бросало косые оранжевые лучи на стволы тех самых деревьев, но не могло разогнать непокорные тени.
Когда он вернулся на кухню и поглядел снова за окно, енот на заднем дворе бешено носился по кругу. Вышел на крыльцо и услышал, как зверь скулит от боли. Через несколько секунд, споткнувшись, упал. Его бока некоторое время колыхались, а потом зверь замер без движения.
Эдуардо поглядел вверх, мимо мертвого животного на луг, на лес, который окаймлял каменный домик, в котором он жил, когда был управляющим. Темнота среди этих деревьев была гуще, чем в нижнем лесу, так как опавшее солнце теперь освещало только верхние ветки, и медленно скользило за Скалистые Горы.
Нечто находилось в лесу.
Эдуардо не думал, что странное поведение енотов объясняется бешенством или вообще какой-то болезнью. Нечто... управляло ими. Может быть, средства, с помощью которых оно это делало, оказались настолько физически невыносимыми для животных, что привели к их внезапной, судорожной смерти?
А может быть, существо в лесу намеренно убило их, чтобы показать, насколько сильна его власть, продемонстрировать Эдуардо свою мощь и дать понять, что вполне может расправиться с ним так же легко, как оно погубило зверьков.
Он почувствовал, что за ним наблюдают - и не только глазами какого-нибудь другого енота.
Голый пик самой высокой горы завис, как приливная волна гранита. Оранжевое солнце медленно опустилось в каменное море.
Все густеющая, как чернила, тьма поднялась над сосновыми ветками, но Эдуардо знал, что даже самая черная мгла в природе не может сравниться с мраком в сердце лесного наблюдателя - если, конечно, у него вообще было сердце.
* * *
Хотя Эдуардо был убежден, что болезнь не играла никакой роли в поведении и не она довела до смерти енотов, он не мог быть совершенно уверенным в своем диагнозе, и поэтому предпринял кое-какие меры предосторожности; возясь с телами.
