Дверь действительно ничего не говорила о самом пришельце, кроме того, что он был, без сомнения, разумным. Развитая наука и изощренная инженерия лежали за созданием этой двери.
Эдуардо прочел достаточно у Хайнлайна и Кларка - и выборочно у других в том же духе, - чтобы натренировать свое воображение, и вполне понимал, что тот, кто вторгся, может иметь самое различное происхождение. Скорее всего, это было внеземное. Однако оно может быть и чем-то из другого измерения или параллельного мира. Или даже человеком, открывшим проход в это время из далекого будущего.
От просчитывания многочисленных вариантов кружилась голова, но он больше не чувствовал себя идиотом, когда размышлял о них. Также прекратил смущаться, когда брал фантастику в библиотеке, - хотя обложка часто бывала дрянной, даже когда художник сильно старался, и его аппетит в этой области стал ненасытным.
К тому же он обнаружил, что у него больше не хватает терпения читать реалистов, которые были его кумирами всю жизнь. Их произведения просто не казались ему такими, как раньше. Черт возьми, они теперь вовсе не были для него реалистическими! Стоило прочесть только несколько страниц книги или один рассказ, как Эдуардо явственно ощущал, что их точка зрения охватывает чрезвычайно маленький сектор реальности, как будто они глядят на мир через щель в маске сварщика. Они, конечно, писали хорошо, но писали только о крошечном кусочке человеческого знания о большом мире и бесконечной вселенной.
Теперь Эдуардо предпочитал писателей, которые могли заглянуть за горизонт и знали, что человечество однажды подойдет к концу своего детского возраста. Их верящий разум смог одержать триумф над предрассудками, невежеством и осмеливался мечтать. Ему захотелось снова купить второй дискмен и дать "Вормхарту" еще один шанс.
Эдуардо подумал, что хорошо бы поверить в то, что существо, которое прошло через двери, было именно человеком из далекого будущего, или, по крайней мере, добронравным существом. Но оно ушло в бега вот уже больше чем пять недель назад, а такая секретность явно не указывала на его благие намерения. Он пытался не быть ксенофобом. Но инстинкт подсказывал, что его задело не просто нечто, отличное от человеческого, но также искони враждебное ему.
Хотя его внимание было сосредоточено чаще на нижнем восточном лесе, на той его части, где открылась дверь, Эдуардо не чувствовал себя уютно, прогуливаясь и по северному или западному лесу, из-за того, что вечнозеленая ширь смыкались со всех сторон вокруг ранчо с единственным разрывом - полями на юге. Что бы ни вошло в нижний бор, оно легко может проникнуть под покров деревьев в любом крыле этой зеленой подковы.
