Хитер походила. Выглянула за окно. Выпила горького кофе из автомата. Затем села с "Ньюсуик" месячной давности, пытаясь прочитать историю о самой новой актрисе в Голливуде, но каждый раз, когда она доходила до конца абзаца, то не могла вспомнить ни слова из того, что в нем описывалось.
В 12:15, когда Джек был под ножом уже два с половиной часа, все из группы поддержки продолжали делать вид, что отсутствие новостей - тоже хорошая новость и что шансы Джека растут с каждой минутой, которую проводит с ним врач. Некоторые, включая Луи, испытывали определенное неудобство, встречаясь с глазами Хитер, однако и они говорили тихо, как будто в похоронном зале, а не в больнице. Серость бури за окном перетекла в их лица и голоса.
Уставившись в "Ньюсуик" и не видя букв, она начала размышлять, что ей делать, если Джек не вытянет. Такие мысли казались предательскими, и сначала Хитер подавляла их, как будто сам акт воображения жизни без Джека как-то мог способствовать его смерти.
Он не мог умереть. Она нуждалась в нем, и Тоби тоже.
От мысли о том, как она сообщит Тоби о смерти Джека, ее затошнило. Мелкий холодный пот выступил на затылке. Она подумала, что, должно быть, так ее организм избавляется от скверного кофе.
Наконец дверь в холл открыл человек в зеленой одежде хирурга.
- Миссис Макгарвей?
Когда все повернулись к ней, Хитер отложила журнал на край стола рядом со своим стулом и встала на ноги.
- Я доктор Прокнов, - сказал он, подходя к ней.
Хирург, который все это время трудился над Джеком. - Лет сорока, стройный, с вьющимися черными волосами и темными, но чистыми глазами, которые были - или ей это представилось? - сострадательными и мудрыми.
- Ваш муж сейчас в послеоперационной. Мы переместим его в реанимационную очень скоро.
Джек был жив.
- Он поправится?
- У него много шансов, - сказал Прокнов.
Группа поддержки отнеслась к этому сообщению с энтузиазмом, но Хитер была более осторожна и не спешила предаваться оптимизму. Тем не менее, от облегчения у нее ослабли ноги. Она почувствовала, что сейчас рухнет на пол.
Как будто читая ее мысли, Прокнов отвел ее к стулу. Он пододвинул другой стул под прямым углом и сел к ней лицом.
- Две раны особенно серьезные, - сказал он. - Одна в ногу и другая - в брюшную полость, нижняя правая сторона. Он потерял много крови и был в глубоком шоке к тому времени, когда до него добрались фельдшеры.
- У него все будет хорошо? - спросила Хитер снова, чувствуя, что у Прокнова есть новости, которые ему не хочется сообщать.
