Свои. Путешествие с врагом | страница 99



Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед:
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.

Эфраим Зурофф стоит рядом с памятником и читает кадиш – поминальную молитву. Молится, а потом поет. Не знаю, как мне себя вести, и потому стою поодаль и жду, пока он закончит. И тут слышу странный звук. Очень странный. Охотник за нацистами плачет.

Здесь же, совсем рядом с местом расстрела и памятником, – усадьба. Мужчина трактором убирает сено, женщина пропалывает грядки в огороде. Подхожу, спрашиваю про убийства, которые совершались прямо у них под окнами – под окнами у их родителей или дедушек и бабушек, потому что эти двое слишком молоды, сами они ничего видеть не могли. Здесь жили их родители. Женщина показывает нам старый сарай. В тот день, когда отряд Лунюса расстреливал евреев, белоповязочники на полдня закрыли всех детей из деревни Дваришкяй в этом сарае и стерегли их, чтобы не вылезли оттуда и не увидели. Хлев Миколаса Пиланиса на холме уже развалился, а сарай этот еще стоит. А кто, спрашиваю, расстреливал. Литовцы, все они были литовцы, из Линкмениса, отвечает женщина. Так отец говорил. И родители моего мужа, и они были в этом сарае, когда расстреливали евреев. Они знали и тех евреев, и тех литовцев.


Соседняя изба. Здесь живет одинокая девяностолетняя старушка Янина. Она все помнит. Так сказала соседка. Но она не расскажет. Муж Янины был партизаном. Долго сидим в доме у старушки. Не хочу, не скажу, говорит она. Кто расстреливал? Немцы, отвечает, только немцы. Потом все-таки рассказывает:

Молодая была. Когда евреев вели расстреливать, я была у соседских дочек по ту сторону дороги. Вели прямо мимо нас. Мы думали, что их увели из домов, говорили, на собрание. Мы решили, что, пока их не будет, в их домах сделают обыск, а потом их приведут обратно. Пока сидели, слышали выстрелы. Когда выстрелы стихли, я вернулась домой, и только потом от мамы узнала, что всех евреев расстреляли.

Мужа Янины, когда вернулись русские, застрелили люди из истребительного батальона. Ее саму сослали в Сибирь – видно, из-за мужа. Был ли будущий муж Янины, партизан, на поляне в то время, когда расстреливали евреев? Не знаю. Хочу спросить фамилию старушки, но зачем? Чтобы и ее поискать в архивах среди перечисленных убийц? Но ведь эта одинокая старушка, живущая в убогом домишке, здесь ни при чем. Прощаемся. Вижу на стене фотографию в рамке – красивый молодой мужчина. Это он, ваш муж? Нет. Это сын, говорит она. Единственный. Умер уже.