Свои. Путешествие с врагом | страница 57
13 апреля. Мне снилось, что я шел через ручей и лез на такой крутой песчаный берег. Ухватившись за ветки деревьев, с трудом забрался в красивый лесок. Красивая тонкая сосенка, без веток, я рядом с ней стоял. Через поле бежал заяц, я выстрелил, но не попал. Заяц влез в куст, я прижал его палкой и вытащил за хвост. Оказалось, это черный кот, небольшой. Двух дохлых мышек съел. Я его домой не понес.
14 апреля. Снилось, что я вернулся к себе домой, разговаривал с Юле, но не видел ее. Говорю, надо побриться, потому что надо будет со всеми попрощаться. Взял ножики, все старые, один заточил на ладони, но не побрился. Велел сыну сложить ножики. Он сложил, сидел на диване такой красивый. Я подошел, и целовал-целовал. Он стал плакать.
Последнее стихотворение:
на память сиротам, оставшимся без отца
Зябнут руки-ногиЗябнет головаЧто же мои деткиНе сберегли меняМесяц май наступитСадик зацвететА я лягу в землюХолоден как ледЦелый мир узнаетКак я был убитНо навек в груди моейСердце замолчитНе вернется ваш отецНа порог роднойГлаза ему засыплетМогильною землей
Записка рядом со стихотворением:
Ув. начальник,
прошу это стихотворение не уничтожать, а послать моим детям.
Прошу эту мою просьбу удовлетворить[130].
Просьбу не удовлетворили. Письмо со стихотворением осталось в деле.
Портреты убитых
В 1942–1944 годах ксендз Юозас Балтрамонайтис служил тюремным капелланом в Лукишках. В его дневнике записаны разговоры с арестованной еврейской девушкой, которую Особый отряд затем увез в Панеряй на расстрел.
20. vii.1943. Сегодня посещал заключенную Робинавичюте Шейну – еврейку из Каунаса, ей 24 года. Девушка кажется очень начитанной, а кроме того, очень благородной. Она очень боится смерти, невероятно жаждет жить. Я завел разговор с несчастной девушкой. Спросив, как она вообще смотрит на жизнь, получил от нее такой ответ:
– Я никогда не завидовала ничьему богатству, я хотела только быть свободной и учиться, многому научиться и жить, быть полезной людям. Ох, Иисусе, как бы мне хотелось отсюда сбежать… Где воля, там и сила, но здесь этим не воспользуешься, этим можно воспользоваться, только живя на свободе. Чего только захочу – решалась, и всего достигала. Здесь невозможно этого добиться и сделать. Как бы я хотела, чтобы эти решетки в камере открылись и рассыпались, но этого не случается, даже если я очень-очень этого хочу. Понимаю, что здесь тюрьма, нет здесь ни силы, ни воли. Ой, Боже, какая я несчастная…