Лило на радостях, снова полезла обниматься. А мне в голову дурацкие мысли лезут: «Почему никогда не видел, чтобы она Тошо обнимала?»
* * *
Заснул глубокой ночью, а с рассветом Лило уже звала, чтобы я шел в стойбище.
Зато рюкзак сделать успел. Вырезал из шкуры прямоугольный кусок. Нарезал по краям дырок и зашнуровал веревкой. Получился мешок. Если что-то тяжелое положить, то скорее, как раз от какой-нибудь дырки и порвется. Но запасные чуни, завернутые в шкуру наконечники и кое-какие инструменты нести в нем можно. Пришил лямки и – «Вуаля!»
Положил в него еще горшочек с чагой, пару чашек, взял дротик и пошел к соплеменникам. Муська, понятное дело за мной увязалась.
Вижу Тоя в доспехах с мечом в руке. В груди растет досада: «Вот павлин! На войну собрался?! Ему покрасоваться, а конкуренты-поставщики стратегического сырья, увидят готовое изделие и…»
Подхожу к Тою и говорю:
— Вождь…
Он отмахивается, кричит на Тибу:
— Оставь ребенка!
Та уперлась. Ни в какую не хочет оставить кроху с Таша. Получает подзатыльник и, всхлипывая, идет к провожающим «белок» «выдрам».
Той замечает на мне рюкзак и снова за свое:
— Покажи!
— Покажу. Послушай меня!
Кивает.
— Говори!
— Не иди к чужим в доспехах.
Опять хмурится и сопит. Чувствую, отгребу. — Нельзя им показывать! — кричу и топаю ногой.
— Нельзя…
Вдруг он соглашается и спокойно уходит к чуму.
Вокруг тюки со шкурами и наполненные корзины. Внизу камни и изделия из них, сверху – рыбка вяленая. Все по-умному сделано. И тюки и корзины связаны толстой веревкой, чтобы по паре нести через плечо.
Как только вождь переоделся в шкуры, «белки» пошли. Иду замыкающим колонны. Шел так не долго. Толо решил идти последним. Ну, а вождь наш, как водится, первым.
Шли, молча, сберегая дыхание для ходьбы. И только безразличный ко всему лес озвучивал наше движение вскрикиванием соек и сорок.
Когда я почувствовал тяжесть поклажи, лес становился все более сырым и темным. Сухой соснячок сменился дубовой рощицей, а вскоре и ольховник замигал еле шевелящимися на ветру густыми ржавыми листьями.
Солнце, наконец, пробило облачную муть и стало жарко. А вождь и не думал останавливаться. Мог бы ведь! Хотя бы для того, чтобы дать отдохнуть детям. Даже трусившая рядом Муська, вывалила из пасти язык и время от времени поглядывала на меня с укором.
Часто мы пересекали уютные поляны, поросшие высокой, не по-осеннему сочной зеленою травой. «Вот тут, тут отличное место для привала!» – звучала в голове мысль, а мы продолжали идти.
