А в конце июля ветка снова вышла на Енисей.
На нашей лодке мы возили для колхоза сено с дальних покосов, и выслеживать Степана нам теперь было некогда, так же как и взрослым.
Однажды мы проплывали мимо знакомой протоки, и Севка предложил подняться вверх, к тому месту, где мы встретились со Степаном в первый раз.
С Енисея тянул холодный ветер. Комаров не было и в помине. Мы не нашли старой тропы и долго плутали в тальнике, пока не отыскали поляну. Мы вышли на поляну и увидели… сети. Новенькие капроновые сети! Я даже не поверил своим глазам. Или Степан думал, что мы больше не придем на это место?
Но Севка не стал раздумывать.
— Давай бритву, — сказал он.
А я оглядывал поляну. Мне казалось, будто что-то здесь изменилось.
Вот шалаш… Береза, о которую Степан сломал ружье… Ну да, береза! Она лежала посреди поляны, выворотив из земли корни, покрытые пластами мха. А возле нее сидел… Степан. Он смотрел на нас, он упирался руками в землю, и колени его ног были вывернуты в разные стороны.
И я сразу вспомнил, что сегодня мы не видели его «ЗИЛа».
Я подался назад.
— Ребята… Ребята, идите сюда… не трону.
Мы подошли ближе и поняли, что случилось. Береза придавила Степану ноги. Она была не маленькая. Только очень сильный человек мог бы освободиться. Степан освободился. Но идти он не мог. Ноги были перебиты.
Наверное, я чувствительный. В эту минуту мне было очень жалко Степана. И я сразу простил ему все. Но на Севкином лице сочувствия не было. Правда, он первый подхватил Степана под руку.
Это очень трудно — волочить сквозь тальник такого тяжелого человека. Ветви тальника упругие, как пружины. Они цеплялись за нас и за ноги Степана. Но он молчал, только часто закрывал глаза и скрипел зубами.
Мы положили его в лодку. Севка привязал к корме ветку, которую мы не заметили, когда вылезли на берег. На носу ветки мокрой грудой лежал самолов. Половина ветки была забита окровавленной стерлядью.
Полдороги Степан лежал неподвижно. Мы думали, что он потерял сознание. Но на середине Енисея он открыл глаза.
— Севка… — сказал он. — Слышь, Севка… Скинь самолов.
Севка молча продолжал грести.
— Севка… ведь посадят… вылечат и посадят…
Севка молчал.
— Ребята… у меня в комнате деньги… под подоконником. За рыбу выручил. Мне не нужно. Берите себе. Ключ — вот он…
Степан попробовал повернуться на бок, чтобы залезть в карман. Но повернуться он не смог. Он прислонился головой к борту и смотрел на нас не мигая.
— Боря, — громко сказал Севка, — когда пристанем, ты беги в милицию, а я его покараулю.
