Перед ним лежала куча желтого песка, из нее торчала горбоносая лосиная голова с ветвистыми рогами. Не окостенелые, они были покрыты серозеленой, как замша, кожурой. Один отросток сломан, кожура разорвана, свисала запекшаяся кровь.
Собаки бестолково вертелись вокруг кучи. Одна стала теребить торчащую из этого небольшого кургана ногу и потянула ее на себя, упираясь четырьмя лапами; другая тоже очнулась от первого впечатления; и обе лайки, подняв шерсть на загривках, зарычали и стали показывать друг другу твердые клыки. Этим древним испытанным способом оспаривали право: распорядится найденным добром каждая по своему желанию.
Иван опустил руки в глубокие карманы и пошел в обход кургана, неспешно его разглядывая. А обойдя вокруг, остановился и, по-прежнему не отрывая глаз от песка, негромко протяжно свистнул.
Собаки дружно подняли свои уже окровавленные морды и так же дружно опустили их к туше: хозяин смотрел на них, но их не замечал.
Везде у засыпанной туши на влажном песке были отпечатки медвежьих лап и когтей. Вокруг остались ямы с рваными краями, в ямках тонкие серо-желтые корни разорваны, — косолапый выгребал песок.
«Никак потел, когда загребал клад свой. Кому тут, у поворота реки, не повезло, так этому сохатому», — подумал Иван. Он смотрел и на то, как быстро отвисали к земле животы и прогибались спины собак.
«Если поспешить — можно обрадовать этой горой продуктов еще и заведующего зверофермой с его ненасытными песцами…»
Мясо было довольно свежим. Иван поразмышлял и пришел к заключению, что нужно с этим кладом срочно предпринять небольшое путешествие в деревню. Он принялся откапывать быка, перевернул его на спину, подложил с двух сторон две коряги; сохатый лежал вверх ногами, не заваливался; сняв шкуру и камус, оставил тушу просыхать под ветром и солнцем, потом вернулся к палатке, к еще не обжитому лагерю за лодкой; перегнав лодку, разрубил и перетащил в нее тушу— кусок за куском, спотыкаясь о коряги и продираясь сквозь кустарник у реки.
Солнце клонилось к закату, когда Иван развел костер у палатки. «До черта загружено товара, песцы в деревне будут довольны, — устало улыбался он, сидя на корточках у огня с кружкой чая в руках. — Вот она, наша жизнь полосатая: то тебе слой постного мяса, а то и слой сала. Не век добычу брать большими трудами. Ну, мишаня пускай подается собирать бруснику…» И торопясь, потому что груз ждать не может, принял решение отплывать сейчас же и спускаться по реке ночью. Подвесив мешок с продуктами на дерево, оттолкнул нос лодки и запрыгнул в нее на ходу.
