А в 90-е годы это было уже неконтролируемое бегство, тотальная "утечка мозгов", всеобщий "исход" тренеров из России. Всего за последние 14 лет за рубежом обучало наших прямых конкурентов более 20 тысяч российских спортивных специалистов! Мы ушли от девяностых — но они дают свои плоды в двухтысячных: нас обыгрывают именно те, кого последние пятнадцать лет пестовали наши же тренеры.
Обвинять их невозможно. В свое время они отдали все ради величия советского спорта. Они победили везде, где можно было, да еще успели воспитать десятки наших, уже российских чемпионов. Зачастую уезжали они не за "бабками" даже, а просто оттого, что в России тренироваться вдруг оказывалось негде, нечем и некому. Те же фигуристы в полном составе — наставники и спортсмены — тренируются в США потому, что там, во-первых, есть катки, а во-вторых, там можно прокормиться за счет разнообразных коммерческих соревнований, шоу, рекламы. В России же до сих пор быть тренером — почти то же самое, что иметь специальность "философ": после института можно смело идти на стройку, на рынок, в сторожа… Сегодня из 5 тысяч тренеров, выпускаемых ежегодно институтами физкультуры в России, по специальности работают лишь 20 % — и это при тотальной нехватке хороших специалистов.
И все же странно иногда слушать тренерские речи. Прочитаешь цитату того же Фетисова в "Нью-Йорк таймс": "Я боролся с советским строем за право выбора!" Потом он возвращается в Россию, становится министром и заявляет в интервью уже другое: "Что лучше для спортсмена? Ну, наверное, если смотреть с точки зрения достижения результата, для спортсмена идеальной была советская модель. Идеальные условия, полные стадионы, поддержка государства…"
ФИЛии и ФОБии
Исход тренеров, по сути, добил советский спорт, а ничего нового, кроме разве что тенниса, Россия последние пятнадцать лет не развивала. Не стоит, однако, думать, что все ограничивается внутренними факторами и что наши соперники по-джентльменски ждали в стороне, пока мы расправлялись с собственным спортом. Сегодня Россия теряет очки, медали, места и собственный престиж еще и потому, что так и не научилась ориентироваться, лавировать и отстаивать свои позиции в кулуарах грандиозной империи под названием Большой Мировой Спорт.
Мы постоянно пеняем на судей. Нередко мы в шоке и ярости не просто от засуживания, но от абсолютно невозможных вещей, которые вытворяют с нами международные спортивные чиновники. Мы выли от бессилия, когда футбольные судьи по миллиметру измеряли высоту ворот на нашем стадионе. Мы рвали волосы на голове от гнева, когда на последней зимней Олимпиаде в фигурном катании впервые в истории дали второй комплект золотых наград канадской паре. Мы не верили своим глазам, увидев съемки любительской камеры: чиновник едва ли не прилюдно подтасовывает судейские назначения на боксерские поединки уже тут, в Афинах. Мы плевались в телевизор, когда "золото" брал американский гимнаст, успешно приземлившийся на судейский столик. Мы недоуменно пожимали плечами, когда перед решающим подходом наших прыгунов в воду в бассейне вдруг оказался какой-то болельщик в балетной пачке, а на выступлении наших синхронисток несколько раз останавливалась музыка. Мы учащенно моргали, отказываясь верить в то, как судьи уже после поединка борцов-вольников, россиянина Муртазалиева и американца Келли, пересудили и отдали победу штатовцу. А когда афинский зал, где собралось "двунадесять языков", пятнадцать минут дружно освистывал судей после недооцененного выступления Немова, многие из нас даже испытывали чувство гордости от того, что всеобщий, но засуженный любимец был русским.
