Оставив водителя около вокзала, Кожевников заторопился к перрону. Поезд уже подходил. Паровоз медленно приближался, сопя и выбрасывая по сторонам клубы пара. Он тащился неимоверно долго, напоминая уставшего путника, который из последних сил пытается добраться до конечной точки, готовый вот-вот испустить дух.
На платформе было шумно, крики встречающих перекрывали даже грохот прибывающего поезда. Подвыпивший мужичок надрывно вопил у самого уха Кожевникова:
— Маня! Маня! Хде ты?
Старшина стоял, напряженно всматриваясь в окна проезжающих мимо вагонов, но разглядеть Дашку в десятках мелькающих лиц не удавалось.
Наконец поезд остановился, звякнули сцепки. Перрон окутало облаками пара, встречающие и пассажиры сплелись в сплошную радостную массу. Кожевников напряженно крутил головой, но Дарьи видно не было. Поддавшись влиянию всеобщего настроения, он неожиданно для себя закричал во все горло:
— Дашка! Кожевникова Даша!
И тут же смолк, пристыдившись. Не пристало советскому пограничнику вести себя так на виду у гражданских.
Он уже начал нервничать, что в этой сутолоке не найдет дочь, как вдруг из толпы, словно по мановению волшебной палочки, выплыла ее стройная фигурка.
Старшина застыл на перроне и глядел на свою дочь, не в силах сдвинуться с места. Как изменилась она за этот год! Это уже не была маленькая девочка со смешными косичками и острыми лопатками. Перед ним стояла красивая светловолосая девушка, физически полностью сформировавшаяся, стройная, ладная. Кожевников не мог нарадоваться на такую красавицу.
Заметив отца, Дашка опустила тяжелый чемодан и широко улыбнулась. Кожевников бросился к ней, расталкивая толпу.
— Папка! — Дашка прижалась к нему, уткнулась в плечо. — Я так рада видеть тебя!
— Доченька… — Он провел ладонью по ее волосам и осторожно, чтобы она не заметила, смахнул со щеки слезу. На душе сразу полегчало, все заботы остались далеко позади.
— Пойдем, родная. — Кожевников подхватил ее чемодан, подбитый металлическими уголками, и решительно направился вперед. Даша крепко взяла его под локоть.
Азизбеков дремал в машине, положив голову на руль. Кожевников легонько постучал костяшками пальцев по дверце:
— Подъем!
Водитель дернулся, принялся тереть глаза. Увидев Дарью, выскочил из машины, втихаря охватывая ее взглядом с головы до ног.
— Дарья Степановна, — губы Азизбекова растянулись, луч света блеснул на золотых зубах, — здравия желаю!
— Возьми вещи, «Казанова». — Заметив восхищенный взгляд водителя, Кожевников грубо ткнул чемоданом в ногу Азизбекова.
