— Но ведь детские впечатления — самые яркие и запоминаются на всю жизнь! — не удержался он.
Она пожала плечами.
— Они так глубоко врезаются, потому что ребенок все видит впервые, познает мир, все для него ново, новые впечатления прорезают его еще чистый мозг. А у меня потом было столько первооткрываний нового для меня, что оно полностью затмило и вытеснило детство своей силой и яркостью, необычностью, эмоциями и так далее.
— Да и какая в сущности разница, — беспечно добавила Инн.
Подняла свой стакан.
— За любовь, — предложила она, глядя на мужчин.
— Тоже неплохо, — согласился Сей, протягивая свой.
Чокнулись. Выпили. Причем Инн, в отличии от Каука, пила чисто по-девичьи — маленькими глоточками и не до дна.
Принялись за закуски.
— А ты сам? — вдруг обратилась она к Сергею. — Вспомни самку крега.
Сергей смутился.
— Это я была, — неожиданно произнесла она. — Согласись, тебе ведь понравилось?
Сергей покраснел до темной бордовости и официант тут же наполнил стакан — только ему одному. Сергей судорожно выпил и официант тут же наполнил снова.
— А эта его очаровательная фраза — «забавно» — меня просто с ума сводит, — мельком услышал он отрывок из беседы Инн и Сея.
— Он — хороший парень. Вот только принадлежит другому миру, — ответил Сей. — И этот мир его не отпускает — срок слишком уж маленький.
Сергей снова выпил. Полегчало. Пунцовость отступила. Нашло какое-то отупение. Ну и что такого? — вяло подумал он. — Физически я занимался сексом с женщиной, а не с мужчиной. А креги — как сказал Малыш — я просто сидел в чужом теле и попутно ощущал все, что оно испытывало — только и всего. На дуще стало полегче. Хотя где-то совсем в глубине Сергей понимал — протрезвеет, и все начнется по-новому.
— Я, пожалуй, вас покину, — сказал вдруг Сей. — Все, что хотел сказать — сообщил. А вытащить тебя из депрессии — это у Инн получится гораздо лучше. И профессиональней.
Сергей с удивлением посмотрел на Сея, собираясь активно возразить, но тот только кивнул и тут же исчез. Сергей замер в неловкости, глядя в свою тарелку. Инн тоже какое-то время сидела совершенно неподвижно.
— Ты извини, что я так, — услышал он тихий голос Инн. — Я, право, не хотела тебя смущать. Поверь! Совсем наоборот.
Сергей поднял глаза. Инн уже не улыбалась, нервно теребя салфетку и выглядела очень уж несчастной. Возникший официант наполнил их стаканы — на треть, обновил тарелки и исчез, унося с собой приборы и стул Сея.
— Выпьем? — подняла она свои виновато-извиняющиеся глаза. — А то в горле от всего этого волнения сильно уж пересохло.
