Не дождавшись ответа, Элора снова отвернулась к окну.
— Но ваше поведение почему-то не соответствует этому образу, — тихо продолжила она, снова глядя в окно. — Это меня и сбивает с толку.
Сергей молчал, понимая, что сейчас она разговаривает больше сама с собой, и ответные реплики ей совсем не нужны.
— Господи! — вдруг вздохнула она. — И зачем вы поселились у нас?… Вторглись в мою жизнь… Все поломали… Кто вас просил?!
Она снова посмотрела на Сергея, и по ее глазам он понял — она действительно хочет узнать ответ — как и для чего он вторгся в ее жизнь, такую размеренную, спокойную, с основательным и таким понятным будущим.
Если бы я сам знал, — с тоской подумал он. — Ей ведь сейчас не расскажешь про «Атлант», про бассейн, про невесомость, про западню на Луне и свадьбу в конце-концов… Не говоря уже о том что она, будучи директором, спланировала подкинуть свою же копию ко мне на «Атлант», чем и положила начало всему этому… В том числе и рождению самой же Элоры.
— Поверьте, я сам жертва обстоятельств, — потупился он — как все в жизни не просто! — Совершенно неизвестные мне силы крутят мной как хотят. И я никак не могу вырваться из этого водоворота.
Она устало оторвалась от огромного иллюминатора, явно неудовлетворенная ответом.
— Пора спать, — коротко произнесла она, медленно поднялась, даже не взглянув в его сторону и неторопливо ушла.
Он дернулся было сказать что-то ей вслед… Подробнее как-то объяснить… Но вдруг понял, что на самом деле кроме ерунды сказать ведь ничего не может — ну не может он подобрать правильные слова, чтобы она поверила. Это любовь, — вспомнил он наставления Закира Коурису. — Когда слова застревают в горле, мозги вдруг глупеют и перестают думать… Это любовь… И это самое ужасное, что может случиться с человеком… как с мужчиной, так и с женщиной… Потому что любовь без взаимности — это ужасная трагедия, разрушающая человека изнутри — безжалостно и беспощадно.
Освещение уменьшилось еще на половину. Сергей остался сидеть почти в темноте. Надо все основательно продумать, лихорадочно размышлял он. — Как ей все это рассказать, понятно объяснить. Ведь нет ничего глупее, чем рассказать девушке о том, что она в будущем будет жарко тебя обнимать и говорить, что любила только тебя одного. Но и нельзя все так оставить в неведении, если я могу хоть в чем-то ее предупредить, предостеречь. Не чужой же она мне человек.
Его размышления были прерваны осторожным шорохом. Мелко ступая, к нему подошла сирена в зеленом. Замерла. Сергей поднял на нее глаза.
